(Предыдущая часть) Записки военного переводчика (продолжение)

Это книга рассказов о людях, с которыми служил или встречался автор, а также о событиях, участником которых ему пришлось быть

Алексей Владимирович Курчаев

ЧЕРНЫЙ ЧЕМОДАНЧИК

После Испании, по прошествии некоторого времени, уже с контр-адмиралом Александром Аркадьевичем довелось побывать в Нидерландах, когда БДК Балтийского флота с официальным визитом посетил Роттердам. Визит в Роттердам запомнился в силу ряда непритязательных событий, по-своему характерными именно для 90-х годов.

Долго шли по реке Ньиве-Маас, пока, наконец, не ошвартовались в самом городе. Набережная добротная, в сером камне. Она чем-то напоминала мне Петербург. Город, большой и незнакомый, вытянувшийся вдоль реки, таил в себе возможности для множества открытий.

Всѐ началось с обычных протокольных визитов коман­дования похода городским и военным властям. Старший на борту, командир корабля и сопровождающий их переводчик — вот и весь состав делегации, определѐнный для этого мероприятия голландцами. Обычно в еѐ состав входил ещѐ наш офицер международного отдела, как мы его между собой называли — наш министр иностранных дел или проще -международник.

Он выполнял обязанности офицера протокола: следил за выполнением программы мероприятий, чтобы выдерживалось время, отведѐнное для данной встречи, иначе — вся программа развалится. Международник отвечал за вручение обязательных в таких случаях памятных сувениров. Конечно, вручал сам глава делегации, а международник по негромкой просьбе командира доставал из портфеля или чемоданчика, его тогда называли не иначе, как дипломат, приготовленные сувениры и передавал их для вручения представителям принимающей стороны. Глава делегации передавал ему полученные протокольные подарки.

Как правило, в качестве сувениров и памятных подарков вручались небольшие гербы на деревянной основе, реже — книги. Офицер-международник складывал все эти подарки в портфель или дипломат и носил с собой до возвращения на корабль. На сей раз аналогичную обязанность предстояло выполнять мне. Это неудобно, так как переводческая миссия требует полной самоотдачи, тем более в таком важном деле, как протокольные официальные мероприятия. При подготовке к протокольным визитам обнаружил, что нет на примете подходящего портфеля для подарков.

Так как на БДК жили в кубрике на 15 человек, то эту проблему стали решать всем миром ещѐ в море. У Саши, нашего бравого офицера морской пехоты, заметил дерматиновый дипломат чѐрного цвета. Неширокий, но способный уместить дары хозяевам визита. Саша без колебаний вытряхнул всѐ из него прямо на койку.

— Проверь, чтобы ничего внутри твоего не осталось, мало ли что! — попросил я его по привычке. Он скользнул крепкой ладонью по внутренним отделениям этого «кейса», так тогда называли дипломаты, и вручил его мне.

— С тебя конфетка!

— И пиво! — вставил связист Шурик, свесившись с койки. Я взял дипломат и пошѐл к адмиралу за сувенирами. Увидев меня, Александр Аркадьевич неожиданно сморщился и, презрительно кривя губы, бросил:

— А другие брюки у Вас есть? Казалось бы, понятно, по кораблю ходишь в рабочем платье, а на мероприятия одеваешь форму «первого срока».

— Забирайте сувениры, умудритесь их не потерять! — желчно изрѐк адмирал.

Забрав сувениры, я удалился. Начало не задалось. Бывает.

В назначенное время, сияя военно-морским блеском, трио — адмирал, командир корабля и переводчик с чѐрным чемоданчиком в руках, вышли на стенку. Нас ожидали три машины. Сопровождающие нас голландские офицеры руководили рассадкой по авто.

— Что в чемодане? — сразу поинтересовался у меня один из голландцев.

— Сувениры! — с непосредственным выражением лица и абсолютно чистым взором ответил офицеру. Сели, поехали. Прибыли к старшему военно-морскому начальнику. Поднимаемся в здание штаба, проходим по нешироким коридорам. Заходим в приѐмную. Адъютант предложил оставить мой чѐрный чемоданчик здесь. Я объяснил ему, что у меня там сувениры и с кейсом прошѐл в кабинет на встречу. Всѐ прошло, как обычно. Все всем рады и всѐ хорошо. Это вам, а это вам.

— Удачного пребывания в Роттердаме!

— Спасибо, до встречи на приѐме на нашем корабле!

Я убираю полученную эмблему — герб старшего воен­но-морского начальника Роттердама в кейс. Мы выходим, посадка по машинам и направляемся к старшему сухопутному начальнику. Пока едем — перевожу беседу адмирала с сопровождающим нас голландским офицером. Приезжаем. Всѐ повторяется в точности, только у хозяев форма уже зелѐная, а не чѐрная. Опять сразу же следует вежливое предложение забрать у меня чемодан. Снова говорю, что там сувениры и с чемоданчиком впархиваю в кабинет. После военных настала очередь гражданских властей. На этот раз про чемодан спрашивает секретарша, а рядом стойку выдерживает один из сопровождающих нас офицеров связи. Даже руку тянет, чемоданчик принять очень хочет.

И снова с кейсом в руке следую к мэру, там его заботливо ставлю возле своего кресла. Достаю сувениры, укладываю в кейс полученные дары. «Вот и всѐ, — подумал я, — закончилось это ношение товаров». Однако, как я ошибался!

Как уже упоминал ранее, за нами приехало три машины. Возле корабля мы с адмиралом, командиром БДК и голландским офицером садились в первую, вторую заняли два голландских офицера связи, в последней машине ехали, кроме водителя, два пассажира в штатском. Мы спускаемся по лестнице и голландский офицер, обращаясь ко мне, говорит:

— Ты не выпускаешь портфель из рук. Там что-то важное?

— Более чем! Там ваши подарки!

— Давай тогда сядем в последнюю машину, в первой очень тесно, пусть адмирал отдохнет.

Адмирал, как это нередко случается в жизни, несколько некстати воспылал желанием узнать, о чѐм идет речь без его участия. Я объяснил смысл предложения офицера связи. Тут адмирал сказал:

— Езжай с ним! С командиром и офицером связи они сели в головную машину, которая рванула с места. Я направился ко второй машине.

— Нет, эта машина едет в парк. Иди в последнюю машину! В ней на заднем сидении сидели два крупных господина с совершенно невзрачными лицами. Офицер связи проворно сел рядом с водителем.

«Спектакль, — понял я, — режиссура на ходу. — Экспромпт, но на уровне». Мне оставалось садиться на заднее сиденье. Там явно тесновато для троих.

— Садитесь в середину, там удобнее! — сказал один из людей в штатском, освобождая мне место.

— А портфель ваш мы положим в багажник, ведь он правда никуда не денется? — поддержал его второй джентльмен очень неброской внешности, преданно глядя мне прямо в глаза очень холодным взглядом.

— Конечно, но, господа, уверяю вас, там только сувениры, которые голландская сторона нам вручила.

У меня приняли кейс, кинули его в багажник. Мы рас­селись в очевидной комбинации «сиди и не дергайся». Визит дружбы, одно слово. Едем, дружим молча. Вот и корабль. Приехали когда машины, следовавшие перед нами, уже показали нам хвост.

«Прокол, — подумал я. — Мне сказали, что второе авто едет в парк, а пустая машина без пассажиров примчалась к кораблю». Вроде все вместе приехали, но перед нашей машиной уже никого. Выходим. Естественно, я вышел из машины последним, и она тут же сорвалась с места, едва не отдавив мне ногу, и умчалась.

— Настырные вы ребята, — по-русски сказал я.

Мило улыбаясь, сообщил офицеру связи, усиленно изображавшему недоумение и сочувствие, что теперь воз­вращение моего портфеля — его личная забота.

— Да я, да мы, — начал он. — Сейчас позвоню, скажу, предупрежу, строго прикажу!

Я его дальше не слушал и пошѐл на корабль. Прямо к адмиралу.

— Товарищ адмирал, выполняя ваше указание, занял место в подставленной мне машине. В итоге, портфель убыл с машиной, как только я из неѐ вышел.

— Вечно у вас тут! — процедил адмирал, пережѐвывая содержание моего бодрого рапорта.

— Товарищ адмирал, — продолжил я, — при встрече с голландским адмиралом сегодня попросите вернуть портфель. Он не мой!

— Буду я ещѐ вашим портфелем заниматься!

— Там все подарки, товарищ адмирал! Подарки Балтий­скому флоту!

Адмирал прожѐг меня взглядом и раздраженно бросил:

— Идите!

Я пошѐл в кубрик. Саша смотрел на меня внимательно и вдумчиво слушал мой рассказ, полный красок и свежих впечатлений. История близилась к развязке. Пока ещѐ портфель фигурировал в моем рассказе, вернее он был его главной сюжетной линией.

Саша молчал и слушал. Связист горестно глядел с койки, понимая, что счастливого конца эта история сегодня иметь не будет. Вот мой рассказ подошѐл к развязке.

— Портфель уплыл, как в море корабли, — радостно заржал Юра-физкультурник.

— Саша, обещали вернуть! — я завершил на очень опти­мистической ноте эту сагу о портфеле.

Морпех смотрел куда-то вдаль.

— Хороший был чемодан! — вздохнул он под конец. Портфель голландцы изучали три дня. Незадолго до окончания визита и выхода в море офицер связи меня вызвал к трапу и лично передал мне портфель.

— Подарки целы? — мрачно спросил я его. — А то господин адмирал сильно сокрушается по поводу подарков, да и портфель-то не мой, неловко перед человеком. Взял не свою вещь, а тут свинью с портфелем подложили.

Голландский затейник что-то плел про гараж, и замок, про ключи, которые какой-то Ганс уволок. Я подхватил портфель, открыл, окинул взглядом содержимое и поспешил избавиться от подарков и портфеля. Подарки отдал адъютанту адмирала, портфель вернул Саше. Тот раскрыл его и потряс над койкой.

— Виски там не положили? — с надеждой вопрошал оп­тимист-физкультурник Юра. Из верхнего отделения вместо чудесных даров голландских бойцов невидимого фронта выпали какие-то свалявшиеся два комка черного цвета. Мы подошли поближе, чтобы рассмотреть эти не совсем обычные предметы.

— Это не виски! — не унимался Юра.

Саша взял один из загадочных предметов брезгливым жестом двумя пальцами, окинул его внимательным взглядом профессионала.

— Носки, явно ношенные, — заключил он во всеуслышание. Затерявшиеся в недрах этого непременного спутника тогдашней офицерской жизни довольно давно, носки приобрели форму скомканной и раздавленной салфетки. Саша завершил исследовательскую часть метким броском их в обрез для мусора.

— Могли бы и постирать, — разочарованно резюмировал офицер.

Адмирал, наш достойнейший Александр Аркадьевич, потом по возвращении в Балтийск заявил командующему флотом на разборе, что меня и близко нельзя подпускать к международным мероприятиям.

Командующий флотом поинтересовался у меня, чем это так понравился Александру Аркадьевичу. Что-то определенное ответить трудно, но командующий в своих решениях не опирался на эмоциональные заявления, это и есть мудрость. Каждый способен действовать в пределах своего уровня компетенции. Если этого уровня недостаточно, неизбежны ошибки и просчѐты. Ошибаются все. Это аксиома. Одни из своих ошибок делают выводы и учатся чему-то. Другие — склонны винить во всем других. И очень немногие способны учиться на ошибках других, чтобы потом, избежав одних ошибок, наделать свои собственные. Но это уже другая история.

(Продолжение следует)

Подписывайтесь на наши социальные сети: