Примерное время на чтение: 5 минуты

Воспоминания военного переводчика Юрия Михайловича Лебедева по случаю 23 февраля

День 23 февраля в советском посольстве в Варшаве отмечали всегда торжественно и громко. В 1984 году он назывался Днем Советской Армии. Для нас, сотрудников Военного атташата, он был, конечно же, праздником, но, как бы, во вторую очередь. На самом деле являлся работой, притом очень ответственной и напряженной.

К большому приему в посольстве мы всегда тщательно готовились, вплоть до того, что пересчитывали вилки и рюмки на столах, расставленных длинными рядами в трёх огромных залах. Для членов польского политбюро, высшего состава польской армии и руководства нашего посольства накрывался отдельный стол. Его лично контролировал военный атташе генерал-майор Александр Хоменко и перед началом приёма докладывал о готовности послу. Всем было известно, что глава Польши, Войцех Ярузельский – абстинент, то есть, человек, сознательно воздерживающийся от приёма алкоголя. Поэтому на официальных мероприятиях перед ним ставили бокал минеральной воды, которым он и чокался с присутствующими.

Но советский военный атташе, был бы плохим разведчиком, если бы не выведал одну особенность польского лидера. Оказывается, существовала на свете марка вина, которую Ярузельский всё же употреблял. Это было грузинское красное сухое вино «Мукузани». Как советскому генералу удалось это выяснить, оставалось его секретом. Ему с оказией самолетом из Москвы доставили бутылочку «Мукузани», которую он загодя поставил в свой бар в кабинете. Перед самым приёмом генерал подозвал меня и приказал выставить бутылку на всеобщее обозрение в центре польского стола. Я шустро бросился выполнять генеральское распоряжение. Взбегая по лестнице, услышал вдруг за собой шаги и дыхание запыхавшегося человека. Меня догонял полковник, старший помощник военного атташе.

– Ты к генералу в кабинет?

– Да, надо бутылку «Мукузани» принести для Ярузельского.

– Подожди, я с тобою.

Как только мы вбежали в кабинет, старший помощник тут же бросился к шкафу и достал оттуда наполовину опорожнённую бутылку грузинского вина.

– Ах ты, чёрт! Ну, откуда я знал, что это для Ярузельского? – простонал он. – Вчера подменял шефа в кабинете, захотелось освежить горло, бутылок там много, достал первую же попавшуюся и отхлебнул. А оказалась та самая. Что делать? Знаешь, – обратился он ко мне, – ты никому не говори. Мы разбавим это «Мукузани» каким-нибудь другим вином, никто и не заметит.

Я робко выразил сомнение, но перечить ему было бесполезно. Полковник отдавал себе отчёт, чем это могло грозить. Тут же старший помощник военного атташе превратился в алхимика и стал колдовать над двумя бутылками с разными названиями. Одна из них была точно «Мукузани», названия другой я не запомнил. Долив чего-то в любимый напиток Ярузельского, помощник протянул мне бутылку.

– Неси.

– А если генерал спросит, почему бутылка открыта?

– Скажи, что посольский официант это сделал. Бутылки ведь положено выставлять уже открытыми.

Генерал нетерпеливо поджидал меня в зале.

– О, уже и открыл, – похвалил он меня. – Ну, давай, я сам её, родимую, поставлю.

Первый тост на этом приёме по традиции был за доблестную Красную Армию. Ярузельский не мог не выпить ещё и по той причине, что в войну младшим офицером воевал в рядах наших вооруженных сил против немецких войск. Увидев перед собою бутылку «Мукузани», он явно удивился тому, что советские товарищи получили доступ к столь доверительной информации. Мы со старшим помощником во все глаза следили за происходящим. Я поглядывал также и на своего генерала. С лица его не сходила довольная улыбка. Вскоре последовал ещё один тост. Его наш военный атташе произнес во славу Войска Польского. По такому поводу нельзя было не выпить. Ярузельский ещё раз отхлебнул, а затем выпил бокал до дна. И тут я заметил, что лицо польского предводителя начало краснеть. Видимо, он тоже это почувствовал и больше к вину не притрагивался. А пятна по-прежнему оставались на лице. То, чем было разбавлено «Мукузани», всё-таки сыграло свою пагубную роль. Через некоторое время Ярузельский что-то шепнул нашему послу, затем попрощался с ним за руку и вышел. Членов своего кабинета он громко попросил продолжать застолье.

Наш генерал так и не узнал причины неудачной дегустации славного грузинского вина. Время от времени я ловил на себе его испытывающий взгляд, словно он хотел дознаться, не имею ли я к этому отношения. Но я старался сохранять бесстрастное выражение лица.

А вот старший помощник был мне благодарен за молчание, и позднее несколько раз выручал в сложных ситуациях, проявляя настоящее войсковое товарищество.

Это прием имел продолжение. На следующий день военный атташе генерал Хоменко вызвал меня к себе в кабинет. Поздравил с прошедшим праздником и поинтересовался, не болит ли у меня голова после спиртного? Я, было, удивился этому вопросу. Пил как все, был веселым, но не особенно выпившим. Шампанское, пиво, пара рюмок коньяка. Голова совсем не болела.

Военный атташе кивал, слушая меня. На удивление был очень ласков. А затем пригласил сесть и вдруг предложил выпить. Я стал отказываться, ведь начался рабочий день, но ВАТ (так по традиции именуют военных атташе) был настойчив. Сам налил мне рюмку хорошего коньяка, нарезал лимон и поставил передо мною.

Повторное приглашение я воспринял уже как приказ и одним махом выпил содержимое. Понятно, что тут же закусил. Не давая мне передышки, генерал налил вторую и поинтересовался, как мне после этого.

А мне было очень даже хорошо. Я повеселел и расслабился, хотя все еще не оставляла мысль, зачем он это делал. После небольшой паузы, дождавшись, пока я дожую лимон, шеф стал расспрашивать, с кем я познакомился во время приема. Я показал пару визиток. Думал, что он похвалит, разговор-то был благожелательный. Я уже настраивался на третью рюмку.

И вот тут-то мне досталось. Вместо очередной рюмки, генерал высыпал на стол целую гору визиток и велел ознакомиться с ними. На столе, образно говоря, предстал военно-политический бомонд Польши. Мы этих людей в шутку между собою называли «головами из телевизора». Их имена были в Польше а слуху. На этом фоне пара моих знакомых была бледным пятном.

Хотя, если бы мне довелось вновь за рюмкой коньяка побеседовать с моим начальником, то я бы ему напомнил, что одна из визиток принадлежала Александру Квасневскому. Будущий президент Польши в то время был лидером одной из молодежных польских группировок. По возрасту мы совпадали и на приеме как-то случайно одновременно оказались у стола с напитками и закусками. Чокнулись, завязалась беседа, а потом мы обменялись визитками.

Поскольку фамилия Квасневского в то время никому и ничего не говорила, то генерал продолжил разбор полетов. Смысл сводился к тому, что если бы я ограничился двумя рюмками за весь двухчасовой прием, то нужных, а не чисто алкогольных контактов, у меня было бы гораздо больше. Так мне был дан наглядный урок работы в качестве военного дипломата.

С тех пор на официальных мероприятиях только чокаюсь, зато ухожу с полными карманами визиток.

23 февраля 2021 года

Подписывайтесь на наши социальные сети: