МЕЖДУ ДЕЛОМ

5
(3)
Примерное время на чтение: 10 минуты

(Начало) Записки военного переводчика (продолжение)

Это книга рассказов о людях, с которыми служил или встречался автор, военный переводчик, а также о событиях, участником которых ему пришлось быть.

Алексей Владимирович Курчаев

ДАЛЬНИЙ ПОХОД

Первый дальний поход на боевом корабле существенно расширил мой кругозор и обогатил ценным опытом. На борту ркр «Грозный» я совершил межфлотский переход из Балтийска на Север. При проходе Проливной зоны, а это был март, вылез я из боевого поста в пирамидальной грот-мачте подышать воздухом на мостике. При этом дверь не закрепил и не убедился, смогу ли еѐ открыть, если она вдруг захлопнется. На двери с внешней стороны не было маховика запирающего механизма, торчал один шкворень. Пальчиками его не провернуть. Море – бурливое, корабль покачивало. При очередном крене толстенная металлическая дверь со зловещим клацаньем и металлическим звоном захлопнулась. Внутри, на боевом посту за выгородкой, сидел матрос в наушниках, и он не имел ни малейшего представления о том, что приключилось снаружи.

Каждый проход кораблей БФ через датские проливы проходил под пристальным вниманием кораблей стран НАТО. Ракетный катер тип «Виллемоес» ВМС Дании

Я – в курточке, пилотке и «тапках в дырочку». Не очень всѐ это подходит для принятия воздушных ванн при температуре близкой к отрицательной. Кричать бесполезно – все по тревоге на боевых постах, и еѐ отбой произойдѐт только после прохождения Проливной зоны. К тому времени замерзну совсем. Прыгать? – Очень высоко, разобьѐшься о палубу. Старался не падать духом и смотрел на серые волны, вздымавшиеся за бортом. Свист ветра, серые, мрачные краски и холод, который подкрадывался к ногам через тоненькую подошву «тапочек с дырочками», не очень настраивали на лирическое настроение. Через час, когда уже основательно задубел от холода и ветра, дверь внезапно распахнулась. Показался мой спаситель – тот самый матрос, сидевший на посту на вахте. Он почувствовал, что за дверью кто-то есть. Какое счастье, есть Бог на свете! Иначе стало бы совсем грустно.

Уже когда корабль находился за Полярным кругом, и появились всполохи Северного сияния, в каюту заглянул мой старший товарищ и предложил сходить в сауну помыться. На корабле в море – это главная радость. Он меня проинструктировал, куда идти, сказал, чтобы полностью раздевался и – с простыней, мылом и мочалкой, в одних сланцах – топал наверх, где находилась заветная сауна. В точности исполнив указания аксакала, в простыне, накинутой на плечо, в тапках и с мочалкой в руке оказался в коридоре, где, по моим представлениям, должна быть дверь в сауну. На неожиданного Аполлона с любопытством взирал матрос. Он выполнял обязанности рассыльного и, судя по форме одежды и лицу, прослужил уже изрядно, был годком.

– А где тут сауна, помыться? – фривольно обратился я к служивому ветерану.

Рассыльный посмотрел на меня, и лицо годка озарила радостная ухмылка. Злодей показал на дверь по коридору. Я подошѐл к ней, взялся за ручку и вплыл задом в каюту. Картина Репина «Не ждали» – слишком щадящий вариант сцены, что открылась перед нагим лейтенантом с простынкой на плече и с мочалкой в руках. Да, и в сланцах на босу ногу.

На меня обалдело глядели командиры боевых частей ракетного крейсера. Их собрал старший помощник командира корабля на совещание. Венчал прелестную картину сам товарищ старпом. Он на этом корабле служил с лейтенанта и видел, казалось, уже всѐ. Но, от неожиданности, даже у него отвисла челюсть. Неизменная «беломорина», практически постоянно торчавшая изо рта старпома, смахивала на змеиное жало, смотрела куда-то вниз и при этом зловеще дымилась.

– Извините, шѐл помыться, не сюда, качает, попал не туда! – успел как-то разбавить недоумѐнную атмосферу перед тем, как жуткий ор старпома: «Вооон!» выдул меня из каюты.

Рассыльный встретил в коридоре уже не один, а с дружками. Эта публика с радостным гоготом лицезрела вылет голого лейтенанта из каюты старпома. Дверь в сауну была рядом.

Но на борту «Грозного» довелось заниматься и интересным делом – проводить экспериментальные учения по специальности. Это полезный и интересный опыт. Во многом -уникальный.

В каюте я проживал с посредниками, северянами. Два серьезных и бывалых подводника, узнав, что лейтенанту обратно придѐтся лететь на самолете, дали полезный совет:

– Ты, лейтенант, как в Ан-12 поднимешься, иди сразу в хвост. Там сидит командир огневых установок. Попросись у него лететь на его месте, не замерзнешь.

Разглядывая красоты апрельского Североморска в виде сугробов и снега, прибыли на военный аэродром. Поднимаюсь в самолѐт. Как учили, пошѐл сразу направо и в хвост. Вижу дверь. Постучался.

– Чего тебе, лейтенант? – спросил высунувшийся ко мне весѐлый дядька в шлеме и лѐтной куртке.

– А можно у вас тут лететь?

– Давай, только вот этот рычажок не поворачивай, а то вниз полетишь в открывшийся под тобой люк. А с парашютом ты сегодня прыгать не хочешь?

– У меня нет парашюта.

– Ладно, это не существенно. Вот обогрев, а так под­ключишься к бортовому комплексу связи. Давай, не грусти, пойду Ленина конспектировать.

Это он о политподготовке. Тогда от офицеров и пра­порщиков требовали конспекты классиков марксизма-ле­нинизма, без них-никак.

Я остался один. Начал осваиваться в абсолютно новом для себя мире. Сделал всѐ, как мне было сказано. Самолѐт по рулевой дорожке медленно двигался к взлѐтной полосе. Двигатели гудят. В хвосте немного трясѐт. Вот самолѐт замер, изготавливаясь к прыжку в небо. Звук двигателей стал выше. По бортовой связи услышал спокойный голос командира:

– Взлетаем!

Самолѐт начал набирать скорость. Вид из хвостовой кабины – незабываемый. Сначала из-под тебя убегает земля. Отрыв. Низкие облака за самолѐтом скручиваются в короткие спирали. Набираем высоту.

Очарованный быстро меняющейся картиной, я смотрел во все глаза вокруг. Небо – с трѐх сторон и совсем рядом. Набираем высоту. Облака остались внизу, кучерявым ковром застилая землю. Наверху солнце и прекрасная видимость. На других эшелонах хорошо видны другие летательные аппараты.

Пролетали над Ленинградом. Это понял, когда в разрывах облаков увидел сияющий величием на солнце Исаакиевский собор – захватывающее зрелище.

Часть экипажа конспектировала ленинские работы и делилась по бортовой связи впечатлениями, привязывая тезисы давно умершего вождя к окружающему нас военному быту. Время пролетело совершенно незаметно.

Командир корабля – после Афганистана – посадку осу­ществлял с учѐтом приобретѐнного там опыта: снижение по крутой траектории и очень резкое. Тем не менее, впервые полѐт в полном смысле меня очаровал. Выключил обогрев, отключился от связи и открыл дверь в грузовой отсек. Под брезентом на палубе что-то неуверенно шевелилось. Это товарищи офицеры отходили от радостей полета при минусовой температуре. Очарования на их усталых лицах заметно не было.

– Вылазь, славяне, полѐт окончен, – объявил не терявший присутствия духа офицер управления боевой подготовки. – Лейтенант, сотрите радость с лица! Это неприлично!

Как он оказался прав! С опытом и ко мне пришло по­нимание, что радостное выражение лица подчинѐнного воспринимается начальством как вызов и дерзость.

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДЕБЮТЫ

Первый ценный и незабываемый опыт самостоятельного международного общения я получил в ходе контактов с моими сверстниками и коллегами из НВМФ ГДР и ВМФ ПНР. Встреча, как тогда говорили, «братьев по оружию» состоялась в Гдыне, куда зашли корабли Объединенной Балтийской Эскадры (ОБЭСК). Эта эскадра была ответом стран Варшавского Договора на постоянное оперативное соединение ОВМС НАТО на Атлантике. Но в отличие от натовского постоянного оперативного соединения, ОБЭСК выполняла задачи в течение меньшего периода времени, и районы плавания редко выходили за пределы Балтийского и Северного морей. Корабли ОБЭСК за время своего плавания заходили поочередно в порты ПНР, ГДР и СССР. В Польше, на моей памяти, заходили в Гдыню, где дислоцировалась главная военно-морская база (ВМБ) Польской республики.

База импонировала чистотой, хорошей инфраструктурой и продуманностью в создании атмосферы комфортной службы и достойного отдыха душой и телом. Дом офицеров и бассейн с дорожками в двадцать четыре с половиной метра (чтобы не приставали городские власти с просьбами дать им бассейн для соревнований), великолепное футбольное поле, беговые дорожки давали возможность для разностороннего досуга и занятий спортом.

С коллегой из ВМФ ПНР Юзефом Вонсевским

Покончив с делами, с двумя новыми товарищами – польским и немецким офицерами – решили попить чаю в доме офицеров. Мои компаньоны неплохо говорили по-русски. Немец заявил, что не понимает, почему его русский коллега на Балтике (то есть я) не говорит по-не­мецки. Поляк попытался вставить что-то в мою защиту, сказав, что русский пан немного разумеет по-польски.

Это была славянская солидарность, не более того.

Немец недовольно взглянул на поляка и тот замолчал. Они не очень ладили, но неприязнь была не межличностной – за этим стояло что-то другое. Уже успел заметить, что немецкие товарищи при случае колко покусывали поляков за их «коммерционализм». Немцы слабо верили в боевую стойкость поляков и утверждали, что польские союзники продадут социализм на корню. Знали бы, кто его продаст на самом деле и за какую смехотворную цену, они страшно изумились бы и никогда не поверили в такую печальную правду.

Чтобы разрядить обстановку, я спросил своих коллег-собеседников, помешивая ложечкой чай:

– Послушайте, вот у нас говорят, что в Европе советских людей сразу определяют с первого взгляда. Как это происходит, почему? – и со смаком прихлебнул вкусный свежий чай.

Немец улыбнулся и сказал:

– Очень просто! Ты ложечку-то из стакана вынь, когда чай пьѐшь!

Все расхохотались, и дальше общение пошло просто и естественно.

Правда, некоторые польские офицеры озадачивали меня своими меркантильными интересами прямо на служебных совещаниях. В те годы я совершенно не представлял, как это возможно совмещать военную службу с проворачиванием коммерческих проектов. В социалистических странах всегда было что у соседей по Варшавскому Договору. В ГДР советские моряки с удовольствием покупали хорошую обувь, в ПНР – одежду, косметику. В советских портах наши союзники забивали свои корабли электротоварами, мотоциклами. Немцы, глядя на азарт польских экипажей, упражнялись в колкостях. Польские товарищи вели дело со славянским размахом.

Когда корабли ОБЭСК зашли с деловым визитом в Тал­линн, пригласил своих коллег прогуляться по городу. Той же кампанией – поляк, немец и русский – решили зайти в уютный кабачок выпить пива. Спустились в подвал. Громадные скамьи и массивные столы впечатляли. В Советской Прибалтике уровень сервиса старались поддерживать. Оформление кафе, ресторанов, погребков выгодно отличалось от

непритязательных стандартов большинства подобных заведений в той же Калининградской области. Хозяин кабачка с умилением смотрел на русского, немца и поляка. Мы чинно обедали и задушевно беседовали.

К нам за стол попросился седовласый джентльмен, явно местный житель. Он пояснил:

– Не прощу, если пройду мимо такого шанса.

– Вы такое раньше видели? – невозмутимо ввернул наш товарищ из ГДР.

– Я не смотрю много телевизор, – на распев ответил эстонец, и все мы весело рассмеялись.

Наш новый компаньон гармонично влился в беседу о быте, нравах и обычаях разных народов. Подобные встречи и личное общение с разными людьми составляли яркую палитру впечатлений, помогали создать более широкое представление об окружающем мире и происходящих в нѐм явлениях.

Таллинн всегда очаровывал сочетанием суровой каменной красоты архитектурных форм с духом старины и традиций. Таллинн имел репутацию важного культурного центра Балтийского флота. В Таллиннский дом офицеров, где размещалась великолепная библиотека, приезжали с кон­цертами артисты. Эстонцы при их, порой, заметной неприязни к приезжим русским гражданам СССР относились к людям в военно-морской форме неплохо. Иногда проскакивали беззлобные комментарии вроде: «Попробуй вам откажи!» на просьбу продать в киоске сигареты или журнал. Офицеров уважали. Это просматривалось даже в мелочах.

В 1986 году командование Балтийского флота в районе Таллинна проводило показательное учение для иностранных журналистов. Съѐмочные группы из Швеции и Финляндии разместили на борту гидрографического судна «Николай Зубов». Корабли в море в этом же районе во взаимодействии с авиацией отрабатывали показательные эпизоды боевой подготовки. На «Зубове» начальник боевой подготовки провѐл брифинг для журналистов. Я его переводил. Адмирал пригласил гостей на палубу посмотреть всѐ на деле. Среди прочего был эпизод с ракетной стрельбой по воздушной цели – рактической авиабомбе. Ее должен был сбросить пролетающий на большой высоте бомбардировщик ТУ-16. Телеоператоры приготовили камеры. Сторожевой корабль шѐл в пятнадцати кабельтовых по левому борту от «Николая Зубова» и готовился к ракетной стрельбе по воздушной цели.

Телевизионные операторы двумя камерами взяли в кадр скр, ожидая пуск ракеты. Появился бомбардировщик. Напряжение росло. Бомбардировщик запустил хорошо за­метную сигнальную ракету – показать наблюдателям и контролерам, что бомба сброшена. Сигнальная ракета медленно опускалась по пологой траектории, оставляя за собой дымный след. Операторы подумали, что это и есть падающая авиабомба. Камеры перевели на светящийся шар с дымным хвостом, желая заснять, как в «цель» попадет ракета.

С направляющей ЗРК «Оса» сошла зенитная ракета. Выскочив из облака серого дыма, оставляя хорошо заметный шлейф, она полетела с набором высоты. Сделав горку, ракета устремилась к цели. Саму цель-авиабомбу из-за большой дистанции видеть мы просто не могли. Полѐт ракеты оборвался в клубе взрыва. Попадание. Телеоператоры смотрели на нас в недоумении.

– А куда же вы стреляли? – спросили они адмирала.

– В бомбу, летевшую в свободном падении.

– И что, попали? – ехидно спросил журналист.

– Конечно! Вы же видели! Ракета сработала по цели,- настаивал на абсолютно понятных ему фактах адмирал.

– Но ракета летела туда, а с корабля стреляли сюда! – водили руками в совершенно разные стороны обескураженные журналисты.

– То сигнальная ракета летела, неужели не понятно? Да что ж вы бестолковые такие?! – недоумевал адмирал.

Журналистов пояснения адмирала совершенно не убедили. Они думали, что это подвох: стрельнули мимо, а теперь рассказывают им сказки. Неугомонные журналисты окружили адмирала. Похоже, они успели ему изрядно надоесть своими расспросами о всяких, с его точки зрения, пустяках. Стороны дискуссии находились в разных системах координат и шансы на взаимопонимание убывали. Журналисты нацелили на адмирала камеры, и посыпались вопросы. Тот коротко ответил, что показательные эпизоды боевой подготовки выполнены, цель поражена. Затем адмирал повернулся ко мне, стоявшему сбоку слева, и сказал буднично и просто под стрекот камер:

– Леша, скажи ты им, сам знаешь, что! – повернулся и ушѐл.

Я остался один. Съемка продолжается. Еще раз кратко объяснил условия упражнения. Вижу, что понимают, но не верят. Надо что-то придумать.

– Господа, вы снимали сигнальную ракету. Это просто сигнал. Как флаг, обозначающий, что король в резиденции. Ракета – это тот же флаг. Вы знаете, что происходит, но короля всѐ равно не видите.

– А ракета нашла короля? – в шутку спросил кто-то из журналистов.

– Судя по церемонии, – определенно! – в тон ему пос­ледовал ответ. Журналисты рассмеялись. Сработало.

(продолжение следует)

Подписывайтесь на наши социальные сети:

Насколько публикация полезна?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 5 / 5. Количество оценок: 3

Оценок пока нет. Поставьте оценку первым.

Поиск

Подписка на новости

Реклама для сайта

AliExpress WW

Мы в Twitter

Календарь

Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Архивы

Опрос

Сколько Вам лет?

Просмотреть результаты

Загрузка ... Загрузка ...

0 Комментариев

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

 

Не копируйте текст!