Примерное время на чтение: 2 минуты

Лев Краснокутский

Было это в конце 80-х в Кампучии. Полетел я в командировку в приграничные с Таиландом районы с двумя нашими советникам – при техническом управлении – танкистом п-ком Беляевым и связистом п-ком Эйгелем. Точнее, полетели они, а я с ними для обеспечения качественного, как научила Альма матерь, лингвистического сопровождения.

Запомнилась долгая, вытрясающая душу, дорога. Некогда хорошо асфальтированная, сейчас на ней не было живого места от разрывов мин и снарядов. Нам, как было сказано, надо было проскочить её быстро. Да ещё в сопровождении целого грузовика с охраной. Мы прибыли на чей-то КП, потолкались там для приличия, т.к. делать нам там было абсолютно нечего. Целью моих полковников, думаю, было получение заветных корочек участников боевых действий. Это лишь прелюдия и она тоже, отчасти, причастна к появлению воробьиных клювов в унитазе.

Когда мы вернулись в город, все еще была слышна сильная пушечная канонада. Причем мы так и не поняли всей глубины стратегического замысла операции и оказались заложниками ситуации. Даже общей информацией мы не владели. Да, там были еще и вьетнамцы, которые всё это и затеяли. Забыл сказать, что поселили нас в роскошную когда-то гостиницу, но в одну большую комнату с тремя огромными кроватями под антимоскитными сетками. Это что бы вы представляли картинку следующего утра.

Вечером, устав гадать на пушечных залпах, мы пошли ужинать в гостиничный ресторан, который оказался забит гуляющими офицерами Народно-революционной армии Кампучии. Мало сказать, что обстановка была тёплой. Дым стоял столбом. Трапеза затянулась. Многие из офицеров нас знали по Пномпеню, а меня – ещё с времён учебы в СССР. Наш трезвенник связист, который отличался большой брезгливостью к местной кухне, после насыщенного переживаниями дня, прилично приложился к тайскому коньяку. Под конец нашему столику кто-то передал огромное блюдо с горой жареных воробьёв. Надо сказать, что головы и клювы кхмеры им оставили. Любую птицу тут готовят так. Закуска пошла на ура.

Картина утра следующего дня: Беляев, лёжа на кровати заводит со мной неторопливую беседу с элементами разбора полётов вчерашнего застолья. Эйгель не издает ни звука. Потом, как бы невзначай, Беляев вспоминает, как связист поедал жареных воробьев, из-под накомарника которого – ни звука. Беляев углубляет тему. Говорит, единственное, что его удивило, так это почему связист глотал их вместе с клювами и когтями и не приведет ли это к негативным последствиям для нежного организма связиста. Тут послышались быстрые шлепки босых ног – полковник проскочил в туалет. Характерные рвотные звуки.

– Лёва, слышишь, как стучат клювы по унитазу? – спросил меня довольный результатами утренней травли Беляев.

Подписывайтесь на наши социальные сети: