Примерное время на чтение: 6 минуты

(Предыдущая часть) Записки военного переводчика (продолжение)

Это книга рассказов о людях, с которыми служил или встречался автор, а также о событиях, участником которых ему пришлось быть

Алексей Владимирович Курчаев

ФОЛЬКСМАРИНИСТЫ

Общаясь с представителями «бундесмарине», заметил любопытную деталь – очень своеобразное отношение кад­ровых офицеров «бундесмарине» к коллегам, служившим в Народном Военном Морском Флоте ГДР. Вообще, всѐ, что связано с ГДР, в ФРГ воспринималось своеобразно. Ведь это – бывшие непримиримые враги. Если кто-то из представляемых нам немецких офицеров имел прошлое, связанное с ГДР, об этом сразу же непременно нам говорилось. Правда, не совсем ясно, что нам делать с этой информацией, радоваться или плакать. Выходцы из ГДР представляли собой весьма любопытный слой в «бундесвере» и «бундесмарине». Они встречались на кораблях, в штабах и среди офицеров связи, с которыми приходилось работать в ходе визитов, деловых заходов кораблей Балтийского флота в порты Германии.

Однажды потихоньку спросил офицера «бундесмарине», ранее служившего в НВМФ ГДР, каково ему, когда постоянно прилюдно напоминают о том, как слили страну, где он родился и жил. Офицер на меня внимательно посмотрел и, перейдя на чистый русский язык, сказал:

– А тут может получиться, как в Советской Армии. Сегодня ты негодяй, а завтра – отличник боевой и поли­тической подготовки!

– Наверное, оно так и есть, – задумчиво ответил на неожиданное, но яркое жизненное наблюдение.

– Жизнь-то, она квадратная, а Земля – круглая, однако! Мой визави грустно улыбнулся и с русской безысход­ностью произнѐс сакраментальное:

– Жить-то как-то надо!

В правоте моего собеседника вскоре убедился в ходе совместных военно-морских учений, когда целый световой день пришлось провести на ракетном катере «Гиена» 4-й эскадры ракетных катеров проекта 143А «Гепард». Катерники ВМС разных стран – это особая каста. Вот мы на борту «Гиены». Действия ракетных катеров полны динамики. Эпизоды сменяли друг друга: маневрирование, уклонение от атакующей авиации, постановка пассивных помех, ракетная атака по целеуказанию с самолета дальнего радиолокационного обнаружения Е3А «Авакс» – богатый набор захватывающих событий.

Чего стоит эпизод, когда истребители-бомбардировщики «Торнадо» со стороны ярко сияющего солнца, заходят на катера, имитируя атаку. На малой высоте самолеты с рѐвом проносятся над головами, а катера на полном ходу резко меняют курс, отрабатывая уклонение от атаки на скорости 35 узлов. Рѐв двигателя заходящего на катер «Торнадо» проникает в душу, он кажется очень плотным и сотрясающим всѐ вокруг. Катерники умело и хладнокровно пытаются уйти из-под атаки самолѐта. Истребители-бомбардировщики работают парами, один самолѐт сменяет другой. Эта карусель не сопровождается дробным грохотом пушек и визгом падающих бомб – учения! Но зрелище впечатляет.

Командир эскадры – очень колоритный и интересный офицер, настоящий командир. После отработки «боевых» эпизодов командиры катеров приступили к заключительному номеру программы. Их катера по одному приближались с кормы к флагманскому катеру «Гиена» на скорости в 18 узлов. Они занимали позицию по траверзу от командирского катера на дистанции в 15 метров, играли захождение, подавали бросательный, вооружали переправу, переправляли пенал с сообщением и уходили вперѐд, уступая место следовавшему за ними катеру для выполнения аналогичного маневра. Подходит очередной катер с кормы.

– Старшим помощником на нѐм офицер «фольксмарине» (НВМФ ГДР)! – сообщает нам комэск и подмигивает нам.

– Посмотрим, чему их там, в ГДР, научили!

На приближающемся катере все стоят по местам, бе­зупречное выполнение маневрирования, всѐ похоже на некий эталон: бросательный попадает точно в цель, мигом вооружили переправу. Чѐткость и слаженность действий впечатляют. Никакой суеты, криков, всѐ отлажено, как часы.

– Так, ладно, хорошо! – хмыкнул командир эскадры, провожая строгим, но одобрительным взором проносящийся вперѐд катер с бравым старпомом, выходцем из «фольксмарине», с блеском показавшим высокий класс.

– Умеют кое-что! А это вот мой ученик! – кивает комэск в сторону очередного катера, занимающего исходное положение по корме.

Катер сближается с «Гиеной», но рыскает в самый не­подходящий момент, бросательный летит в воду и не долетает до борта «Гиены». Вторая попытка – опять мимо. Команда нервничает, пытаясь исправить оплошность. У экипажа любимого ученика комэска дело не заладилось. Крики, суета. Стали мешать друг другу. Наконец, всѐ удалось, но по времени заняло раза в три дольше, чем у предыдущего катера.

– Да-а, – огорченно проворчал комэск. – Вот и надейся на них. А как стул пилить под командиром – так они первые!

Через несколько лет удалось лично пообщаться с другим бывшим офицером НВМФ ГДР, а теперь офицером «бундесмарине» и, в некотором качестве, моим коллегой по цеху. Имею в виду переводческую деятельность. Учебный корабль «Смольный» с адмиралом Адамом Адамовичем Римашевским на борту в качестве старшего учебного похода с курсантами высших военно-морских училищ зашѐл в Киль. Германская сторона выделила для работы УК «Смольный» офицера связи, убелѐнного сединами фрегаттен-капитана (капитана второго ранга). Звали его Дитер, он служил в своѐ время в «фольксмарине», хорошо говорил по-русски. Дитер быстро завоевал расположение Адама Адамовича. Адмирал сказал, что с Дитером ему переводчики теперь вообще не нужны. Я пожелал адмиралу всяческих успехов и посвятил время знакомству с Германией, благо, там есть что посмотреть. Но, вскоре выяснилось, что одного немецкого языка для общения на мероприятиях «Кильской недели» недостаточно из-за многонационального состава его участников, а Дитер в английском был явно не силѐн.

Как-то вернувшись на «Смольный» с экскурсии, не ус­певаю дойти до каюты, как рассыльный сообщает, что меня вызывает адмирал Римашевский. Поднялся по трапу, постучался, традиционное флотское: «Прошу разрешения!» Захожу и здороваюсь. Дитер сидит на диванчике, вольготно попивает чаѐк. Адмирал, ласково глядя на меня, ставит задачу : – Надо сегодня идти на американский корабль. Там приѐм. Пойдем втроѐм. Выходим через двадцать минут. Так что будь готов.

– Форма одежды? – привычно уточнил я.

Тут влез с инициативами Дитер.

– Давайте, господин адмирал, пойдѐм в белой рубашке с коротким рукавом, а то сегодня очень жарко!

Хотя вспотевших в Киле и окрестностях я не замечал, но было солнечно и тепло. А Дитер, видимо, уже знал, что такая рубашка у адмирала есть. Со мной всѐ сложнее. Дело в том, что всегда перед выходом в море скрупулезно уточняются виды формы одежды, необходимые участникам протокольных и иных мероприятий. В этот поход мне предписано иметь с собой белую рубашку с длинным рукавом, белую тужурку, белые брюки, но белой рубашки с коротким рукавом в наборе не числилось. Такая рубашка в обычный комплект формы на Балтийском флоте не входила, разве что по особым заявкам. Я и доложил адмиралу, что белой рубашки с коротким рукавом у меня нет.

– У тебя есть двадцать минут, чтобы обрезать рукава! – вбросил эту, как ему показалось, прекрасную шутку Дитер.

Адмирал с Дитером весело засмеялись. Я про себя по­думал, что хорошо смеѐтся тот, кто смеѐтся последним и без последствий, – развивая довольно известную пословицу. Бесстрастным голосом попросил разрешения идти готовиться к мероприятию. На моѐ счастье, среди офицеров-питерцев белые рубашки с коротким рукавом практиковались, и один из корабельных офицеров любезно дал еѐ мне напрокат. Я аккуратно погладил рубашку, прицепил свои белые погоны и в назначенное время ждал Адама Адамовича с Дитером у трапа.

– Ну что, обрезал рукава? Справился? – победоносно приветствовал меня Дитер, очень довольный своей шуткой. Я ему в тон ответил фразой о том, что нет в мире таких крепостей, которых большевики не могли бы взять. Уверен, что Дитер не знал, кому принадлежит эта фраза и по какому поводу она произнесена.

Пришли к американцам. Дитер всѐ время крутился рядом, старательно слушая, что я перевожу адмиралу. Ну, это понятно, иначе можно забыть русский язык. К вечеру в ходе одной из бесед с американским командиром речь зашла о завтрашнем заключительном мероприятии – Бале «Кильской недели». Адам Адамович явно воодушевился перспективой посетить столь эксклюзивное мероприятие. Дитер, естественно, заявил, что сопровождать адмирала будет он. Как-то само собой зашла речь о форме одежды на этом балу. Адмирал Римашевский заявил, что пойдѐт на бал в белой тужурке и белых брюках.

– Но у меня нет белых брюк! И белой тужурки нет! – взвился Дитер.

– У вас есть целая ночь, чтобы перекрасить свою форму в белый цвет, – бесстрастным голосом ввернул я.

– Да-да, Дитер, давай! – поддал жару адмирал и радостно засмеялся.

– Вон, Алексей обрезал рукава, а ты крась тужурку с брюками! Будет трудно, обратись к Алексею, он тебя научит, как чем-то гвозди из досок вынимать!

И опять загоготал. Дитер сверкнул на меня злым взглядом. Поделом, «впредь, чужой беде не смейся, голубок», – как писал Иван Андреевич Крылов. Дитер заметно скис. Острить ему больше не хотелось. Когда прощались у трапа нашего корабля, Адам Адамович не упустил шанса взбодрить Дитера.

– Ну, Дитер, не расслабляйтесь. Жду вас к утру в белом! На Дитера было грустно смотреть.

(Продолжение следует)

Подписывайтесь на наши социальные сети: