Соболев Вадим Викторович,
выпускник факультета восточных языков Военного Краснознаменного института Министерства обороны СССР 1981 года, участник боевых действий в Афганистане.
Ныне профессор кафедры средневосточных языков ВУМО РФ.
Забавным оказалось возвращение в Москву. Двинулись мы на поезде вместе с коллегой, еще одним переводчиком. Обстановка в Грузии в то время была очень непростой. Страна только что приобрела независимость (отделилась от СССР), в Тбилиси был провозглашен новый президент Гамсахурдия. Общество раскололось на разные лагеря, стали разгораться этнические конфликты в Абхазии и Южной Осетии, словом, в стране начиналась настоящая гражданская война. Такая ситуация, разумеется, повлияла и на транспортную обстановку. Кажется, более суток мы потратили только на то, чтобы добраться от Цхакая до границы с Россией перед Сочи. Дальше поезд пошел по расписанию.
Людей в вагоне практически не было, сервис был на нуле. В дороге нам хорошо помогала канистра коньяка, вернее, коньячного спирта, которую мы везли от Берзана одному важному чиновнику в Москве. Мы постоянно что-то отливали из канистры — для поднятия духа и для бартера на питание и горячий чай. Каждый раз в канистру доливали воду из-под крана. Канистра непрозрачная, уровня жидкости в ней, слава богу, не видно, а чувство вкуса, кажется, нами было сильно утрачено. Имя адресата канистры на всякий случай называть не будем…
Занятная история приключилась в Новосибирске. Вылет задерживался, ждали завершения работ по готовности Су-24 к перелету. К тому же не были должным образом нанесены опознавательные знаки на фюзеляжи самолетов. Пока суть да дело, нашей небольшой группе из трех человек преподнесли приятный сюрприз: временно поселили на одной из служебных дач, расположенных в престижном районе известного Академгородка. Милый теплый загородный дом в сосновом бору, на берегу величественной реки Обь! Атмосфера самая благостная. Прогулки, купание на реке, вечерний преферанс – таким стал наш дневной распорядок. Купание в обской воде было своеобразным, там особо не поплаваешь на расстояние, как, например, на моей родной Волге. Течение – очень быстрое. Поэтому нужно было приловчиться к водным процедурам, значит, пройти по пляжу вверх метров на 30-50 и только тогда начинать заплыв. В считанные минуты мощный поток сносил тебя далеко вниз по течению, несмотря на любые твои старания. Еще удивляло нас то, что в такую солнечную погоду огромной песчаный пляж в окружении высоченных сосен был почему-то совершенно пуст, и мы практически в одиночестве наслаждались прекрасной погодой и природой.
На даче не было ни телевизора, ни радио, а из средств связи с миром имелся только обычный городской телефон. Впрочем, нас это совершенно не расстраивало. В один из дней, а именно 18 августа, рано утром направился я в местный магазинчик купить сметаны. В очереди слышу странный разговор – мол, Горбачев арестован, в Москве войска, власть переменилась, какой-то Комитет теперь рулит нами, и прочие страсти-мордасти. Набрав сметаны в графин, а другой посудой мы не располагали, побежал к своим коллегам. Быстро нашли в местном медпункте старенький телек, упросили медсестру арендовать его нам, и скоро мы погрузились в просмотр передач о ГКЧП. Вот так совершенно случайно мы узнали, что в этот день, 18 августа 1991 года, в нашей стране была совершена попытка государственного переворота.
Через день мы покинули Новосибирск. И пока летели из Новосибирска, останавливались «на перекур» в Котельниково, затем в Вазиани, и, наконец, очутились в Тегеране, выяснилось, что путч лопнул, и власть вновь вернулась к Горбачеву. Коллеги, встретившие нас в Тегеране, надеялись выудить у нас, прибывших Оттуда что-нибудь новенькое и интересное, но были разочарованы, и, подтрунивая над нами, величали нас не иначе как лохами и «чайниками»…
Нижний Новгород. Декабрь 1991 года. Стояла мерзкая погода. Дождь со снегом, вечный туман, солнца нет. Вылет все время задерживался – как из-за непогоды, так и из-за просрочки т.н. «минимумов» для взлета — минимально допустимых значений видимости и высоты нижней границы облаков, которые устанавливались для летчиков и имели свои сроки годности. Поселили нас тогда в каком-то студенческом общежитии, при полном отсутствии какого-либо сервиса, питались в заводской столовой. В магазинах шаром покати. Иногда мы делали выезды в центр, посещали Кремль, гуляли по голому, стылому и практически безлюдному центру. Мог ли я представить тогда, даже в самом бредовом сне, что ровно через 10 лет я вновь окажусь здесь, в Нижнем Новгороде, в этом самом Кремле, но уже в качестве министра финансов Правительства Нижегородской области?! И несколько лет успешно проработаю на этой должности и с большим удовольствием проживу в этом замечательном городе…
Во время перегонов самолетов я на самом деле завершал учебу в очной адъюнктуре Военного института, и, по идее, должен был в 1991 году защищать диссертацию. Но самолетная эпопея поменяла мой график, и защита состоялась весной 1992 года. Выступая на защите, мой руководитель, профессор Китайгородская Галина Александровна, основатель знаменитых интенсивных методов обучения иностранным языкам, грустно пошутила: «Уж не знаю, что логичнее моему ученику выносить на защиту – как обучать персидскому языку, или как перегонять самолеты в другие страны…».
(Окончание)
(Начало)
Материал взят из сайта Союз ветеранов ВИИЯ