(Предыдущая часть) Записки военного переводчика (продолжение)
Это книга рассказов о людях, с которыми служил или встречался автор, а также о событиях, участником которых ему пришлось быть
Алексей Владимирович Курчаев
КАК Я ПОПАЛ В РЕЗЕРВ БУНДЕСВЕРА
Событие само по себе довольно любопытное, хотя, при детальном рассмотрении – понятное и непротивоестественное. Дело вот в чем. Как-то утром на «Неустрашимом» (корабль стоял в Киле и принимал участие в Кильской неделе) по трансляции объявили приготовление к выезду команды на состязание по стрельбе. Один из молодых офицеров связи «бундесмарине», ранее не служивший в НВМФ ГДР, но очень хорошо говоривший по-русски, приехал, чтобы забрать нашу команду стрелков. Увидев, что от нашего корабля в стрелки записались одни курсанты, он с недоумением и с ноткой обиды меня спросил:
– А что, ваши офицеры не хотят поехать пострелять?
– Неужели это возможно?
– Конечно!
– Сколько человек?
– Давайте еще одну команду, четыре человека.
Когда решали, кого отправить на стрельбище, руководитель практики курсантов сказал, что его воспитанники занимались стрелковым спортом и смогут достойно пострелять, не ударив в грязь лицом.
Под одобрительный взор офицера связи я бросил клич, не хочет ли кто-либо поехать пострелять на стрельбище. Тут же офицеры, определявшиеся на полуюте, чем интересным заняться сегодня, откликнулись на заманчивый призыв. Зачем-то любовью к стрелковому делу проникся флагманский физкультурник. После вчерашнего футбола, разбора и глубокого анализа выступления футбольной сборной бригады надводных кораблей (а может, и всей Балтийской базы), довольно блекло сражавшейся с любительскими корабельными командами других стран, он продолжал находиться под сильным впечатлением. Похоже, что Саше, как звали нашего физрука, всѐ равно, куда ехать и что делать. Душа просила действий и, самое главное, лучше было куда-нибудь деться, чтобы своим изумлѐнным видом не раздражать командование.
Приехали на стрельбище недалеко от Киля. Мне за два года прошлой службы в мотострелковой бригаде на Кубе пришлось достаточно времени провести на различных войсковых стрельбищах. Разумеется, не в качестве зрителя. Немецкое стрельбище сразу очень понравилось своей ухоженностью и продуманностью до мелочей. Все предусмотрено для удобства работы на нѐм.
Стреляли из «Gewehr 3», немецкой автоматической винтовки. Перед тем, как выйти на исходный рубеж, проходишь через подобие турникета. Рядом в кабинке сидит контролѐр-оператор. Он выдаѐт боеприпасы. Далее – площадка, где можно приготовиться к выполнению упражнения. Там приложились к оружию из положения «лежа», попробовали прицелиться. Я не привык к диоптрическому прицелу и помнил, что мои результаты в стрельбе из американской М16 были заметно хуже, чем из АКМ.
На площадке строимся в шеренгу с интервалом два метра. Звучит команда «К бою!» и мы выдвигаемся на огневой рубеж. Замечаю, что флагманский связист Вячеслав не суетится, движения спокойные и экономные. Все правильно, дыхание лучше не сбивать.
Первые три выстрела – пристрелочные. Огонь одиночными по грудной мишени, дистанция до цели сто метров. Сухой гулкий выстрел. После каждого выстрела мишень уходит вниз и через двадцать секунд возвращается на место уже с ярким круглым маркером попадания. Очень удобно для корректировки огня. После пристрелки – пять зачѐтных выстрелов.
После разряжения и осмотра оружия, ставим его на предохранитель и выходим на исходный рубеж. Там кладѐм оружие на брезент и по одному выходим через турникет. Контролѐр вручает бумажный чек с результатами огня. Просто замечательно. Я хорошо отстрелялся, 48, если не изменяет память. Следующим упражнением предстояла стрельба на другом направлении, с 200 метров из положения «лежа без упора». Оружие – Gewehr 3, но другие винтовки и без турникетов. По четыре стрелка сразу на зачѐт делают по пять выстрелов.
Я не знаю, из чего учились стрелять курсанты, и каким спортом они занимались, но квартет из подвернувшихся для набора в команду офицеров оставил их далеко позади. Из 46 команд офицеры заняли 15 место. Удовольствие получил полное. После стрелковых состязаний состоялся митинг. Там выступали представители руководства земли Рейн-Вестфалия и ветераны «бундесвера». Членам нашей команды офицеров вручили именные удостоверения и значки резервистов «бундесвера», без особой помпы, но приятно.
– Дуракам такое немцы не дадут, – вдохновляющее резюмировал наш флагманский связист Слава. Пока разглядывали трофеи, заметил очень колоритного контр-адмирала Юргена Дюбуа. Он в своѐ время командовал дивизией военно-морской авиации «бундесмарине». За несколько лет до этого события мой наставник Геннадий Иванович Запорожский имел удовольствие встретиться с Ю.Дюбуа на одном из приемов. Геннадий Иванович владел в достаточной степени немецким языком, чтобы, опираясь на свой интеллект и шарм, вести увлекательную беседу с командиром авиадивизии «бундесмарине». В натуре я его наблюдал впервые, хотя на фото приходилось видеть. Адмирал Дюбуа показался очень живым и обаятельным человеком. Он вздыхал и переминался, уже пресытившись речами с трибуны. Адмирал изготовился позабавить себя пивом, надеясь, что уж этот-то оратор, наверняка, окажется последним на этом уже подзатянувшемся митинге. Но только господин Дюбуа и компания (ну а как же) пытается начать трапезу, как на трибуну взбирается очередной желающий пообщаться с массами и что- то им сказать. Лицо господина Дюбуа выражало отчаяние. Вот, затих очередной оратор, под аплодисменты спускающийся с подиума.
Подозреваю, что многие аплодировали не столько его пламенной речи, сколько в надежде, что официальную часть можно считать закрытой. Но нет, вот ещѐ один: не Демосфен, а на трибуне. Говорит долго, и как образно выразился сопровождавший нас немецкий офицер связи (подтянутый молодцеватый десантник): «Сегодня этот кросс они бегут кругами». Следовало понимать, что все говорили примерно одно и то же. Адмирал Дюбуа закатывает глаза к небу, видимо, пытаясь намекнуть Всевышнему, чтобы он привѐл к завершению поток красноречия. Наконец, небеса проявили милость к страждущим. Точно по окончании времени, отведенного на общение ораторов с массами, объявили следующий номер программы – обед. Энтузиазм публики озарил поляну улыбками и весѐлым смехом.
Мы побыли ещѐ немного и вернулись на корабль. Я сразу уехал на какую-то встречу с участием командования и вернулся часов в шестнадцать довольно уставший от впечатлений – всѐ же целый день на ногах. На «Неустрашимом» шло посещение корабля населением. Люди поднимались на палубу и шли против часовой стрелки по верхней палубе, слушая пояснения гидов – курсантов. Вовнутрь посетителей не пускали. Причин тому несколько. Во-первых, всѐ ещѐ действующие правила организации такого рода мероприятий, согласно которым во внутренние помещения старались не пускать, кого попало. Да и смотреть там особо нечего, а свалиться куда-нибудь очень даже просто. Во-вторых, когда большие группы посещают корабль, лучше ограничиться верхней палубой, внутри не так просторно, как может показаться. Когда посетителей несколько человек, и они не растягиваются, теряясь в коридорах, то и на ходовой водили, БИП и ПЭЖ показывали.
Порадовавшись, что всѐ организовано грамотно и проходит чѐтко, пробрался в свою каюту и отдраил иллюминатор. Свежий воздух ворвался внутрь, полоща занавески в разные стороны. По палубе проходили посетители, некоторые пытались заглянуть в открытый иллюминатор. Человеческое любопытство вполне объяснимо.
Снял тужурку и почувствовал, что хочу поесть, попить чаю и поваляться на койке одновременно. А скоро надо ехать на следующее мероприятие. Ко мне заглянул заместитель командира похода по воспитательной работе Олег Митрофанов.
– Устал? – участливо спросил он.
– Достаточно чаю и хороших бутербродов, чтобы вновь начать смотреть на мир добрыми глазами!
Олег высунулся из каюты в коридор и попросил вестового принести чаю и бутербродов, оставшихся после только что завершившегося приѐма гостей в офицерской кают- компании. Откинувшись в креслах, обменивались с Олегом впечатлениями о насыщенном дне. Он тоже изрядно замотался, и когда вестовой принѐс чай и бутерброды, охотно присоединился к трапезе.
С наслаждением жевали бутерброды с вкусной «военной» полукопчѐной колбасой и со смаком пили крепкий душистый чай. По телу побежало приятное тепло. Олег неторопливо рассказывал о том, что произошло за время моего отсутствия. Я показал свои трофеи – значок резервиста «бундесвера», всѐ как полагается. Олег смеялся, слушая мой рассказ и неторопливо вертел в пальцах значок – стилизованный металлический щит на кожаной основе с петелькой, чтобы пристегивать на карманную пуговицу форменной рубашки.
Неожиданно в иллюминатор просунулась голова молодого мужчины.
– Ребята, колбаса на продажу есть?
Мы с Олегом подняли глаза на этого белобрысого дядю с южнорусским говором, скорее всего украинца.
– Я думал, колбасу у вас купить можно! – продолжал гнуть своѐ этот настырный коммивояжѐр.
Я со вкусом отпил чаю из стакана, повернулся к нему и сказал:
– Здесь колбасой и родиной не торгуют!
Что-то пробубнив, не солоно хлебавши, любитель колбасы подался назад, вылез из иллюминатора и продолжил свой путь по палубе. Я посмотрел на Олега, он улыбался.
– А хорошо ты ему сказал – точно, и ѐмко.
– Как есть, так и сказал!
Задраил иллюминатор, пора идти, программа дня зовѐт. Олег встал, продолжая улыбаться светлой улыбкой.
– Да, такое не придумаешь, это надо видеть! – сказал он.
– Спасибо за чай!
– Заходите! Будем рады!
И мы направились по своим делам и хлопотам. Заглянул к вестовым и поблагодарил за чай и бутерброды. Ребята улыбались, продолжая заниматься своими делами.
(Продолжение следует)