Записки военного переводчика (окончание) (предыдущая часть)
Алексей Владимирович Курчаев
Оглавление
ДНИ РОССИИ В КАННЕ
В августе – сентябре 2004 года скр «Неустрашимый», выполняя задачи боевой службы в районах Средиземного моря, вместе с бдк «Калининград» совершил деловые заходы в порты Канны (Франция), Картахену (Испания) и Лиссабон (Португалия). Каждый из этих заходов стал по-своему запоминающимся событием.
В Португалии командование похода своим радушием, искренним расположением очаровал Чрезвычайный и полномочный Посол РФ в Португалии Бахтиер Маруфович Хакимов. Он участвовал в пресс-конференции на борту скр «Неустрашимый» вице-адмирала В.Н. Апановича. Я выступал не только в роли переводчика, но и ведущего.
Удостоился высокой оценки Бахтиера Маруфовича, что очень приятно. Португалия – благословенный край на карте Европы. Не случайно некоторые американские адмиралы делились, что это именно та страна, куда они намерены переехать жить, подав в отставку. Они не одиноки. Изумило количество граждан Украины, зарегистрированных в Португалии – более 200 тысяч.
При заходе в Средиземное море «порадовали» французские ВМС. С французского самолета базовой патрульной авиации передали по 16 каналу УКВ, что практически вся акватория Средиземного моря является районом, где ВМС Франции проводят свои учения. Чего они этим хотели добиться, трудно сказать. Одно совершенно ясно, что нас эти заклинания совершенно не впечатлили. Впрочем, французы, из моего личного опыта, довольно своеобразны в общении. Великая нация, точней не скажешь.
Канн или Канны, когда говорят о городе, где проводятся кинофестивали, поразили феерией кинофестиваля и встречами с соотечественниками.
Самое сильное впечатление произвели барабанщицы из Сибири. Как они шли строем, «коробкой», под дробь своих барабанов по вечерней набережной Круазет, очаровывало всех. Помощник командира корабля по снабжению, знающий толк в строевой подготовке, совершенно заворожѐн этим неординарным для капитана третьего ранга зрелищем и проследовал, любуясь на это дефиле, вслед за барабанщицами до завершения их яркого представления. На корабль он вернулся переполненным эмоциями.
Фейерверк, организованный российской стороной в рамках Дней российской культуры, потряс своей красотой. Разнообразие красок и причудливые комбинации каскадов разноцветных разрывов в небе вызывали живой восторг пѐстрой публики, заполнившей набережную Круазет. Она превратилась в удобную площадку, где можно увидеть многое, особенно, по вечерам. Обращали на себя внимание российские боевые корабли на рейде. Их посещали многочисленные гости. Мы старались радушно принять всех. Интересно прошла встреча на борту скр «Неустрашимый» с мэтром российского кино Никитой Михалковым. Творческий, полный хороших и больших замыслов человек, по определению, очень интересен в беседе. Особенно, когда разговор идѐт о добре и зле, пути России, еѐ народа, истории и культуры. Возможность поговорить с носителем русской современной традиции кинематографического мира расширяет кругозор.
На мое удивление удавалось выкроить немного свободного времени. Для меня такая возможность в ходе визитов и деловых заходов открывается нечасто. На длительные дальние экскурсии в Монако я не попадал из-за необходимости участвовать в других мероприятиях. Оставалось, освободившись часов в двенадцать, отправиться покупаться на каннском пляже, метрах в тридцати от места проведения Каннских фестивалей. Мои приятели туда устремились раньше меня. Они просили прихватить по пути что-нибудь поесть, так как мы планировали отдыхать там до семнадцати часов и вернуться катером на корабль.
Закончив с работой, переоделся в партикулярное и успел на катер, что шѐл к причалу у стоянки яхт. Некоторыми яхтами владели наши соотечественники. Об этом узнал совершенно случайно, когда накануне скучал на причале в ожидании катера. С океанской яхты меня окликнул по званию молодой человек. Он поздоровался и пригласил на борт, предложив помочь скоротать ожидание. Разговорились. Когда-то он служил капитан-лейтенантом на Северном флоте. О том, что произошло между тем когда-то и этой яхтой, спрашивать не стал. Ну не нашѐл же всѐ это счастье на улице!
Но это произошло вчера, а сегодня катер подошѐл к причалу, я спрыгнул на его деревянный настил и поспешил коротким путем к пляжу. По пути ничего подходящего, где можно купить что-либо из еды, пока не попадалось. Я перешел на другую улицу и увидел, что искал. Небольшое кафе, похожее на китайский ресторанчик, где наверняка можно приобрести что-либо съедобное на вынос.
Зашѐл, у прилавка – мужчина и женщина. «Странные, какие китайцы», – подумал я. На обычном высоком прилавке выставлены несколько прозрачных пластиковых блюд с крышкой. Сквозь пластик виднелись знакомые деревянные шампурики с зажаренным мясом а-ля шашлык. «То, что надо!» – порадовался и заказал с десяток шампуриков. Рядом стоял другой посетитель кафе и с явным любопытством поглядывал на меня. С продавцами я изъяснялся на английском. Возле моря на нѐм говорят многие. Тем более, где что-то продают. Продавец мне кивал, улыбался и сноровисто доставал шампурики с мясом, складывая их в большой бумажный пакет. Я расплатился, поблагодарил продавца и направился к выходу, чувствуя на себе устойчиво внимательный взгляд посетителя.
Выйдя из ресторанчика, быстро сориентировался и направился к пляжу, видневшемуся за каменным парапетом. Моѐ появление коллеги встретили радостным воем, не прекращая кувыркаться и дурачиться в воде. Бросив взгляд назад, заметил, что недавний посетитель ресторанчика с семьей, также продвигается к пляжу, собираясь расположиться несколько правее от нашей весѐлой и шумной кампании.
Товарищи офицеры дружно выскочили из воды при виде бумажного объѐмистого пакета. Доктор Лѐша сразу авторитетно заявил, что нехорошо держать еду в открытом виде длительное время в жарком климате. Лучше – употребить, и как можно быстрей. Шашлык съели быстро и с удовольствием. Потом полезли опять в воду и начали запускать в «нырок с броска» нашего дантиста. Накупавшись, стараясь не наступить на острые камешки, походкой пеликана направился на берег. Так получилось, что вышел на песок поблизости от уже попадавшегося мне посетителя китайского ресторанчика. Он встал с песка и подошѐл ко мне.
– Месье, извините, вы – русский?
– Да, имею честь, – ответил я заинтригованный. Понятно, что он давно на меня обратил внимание и хотел что-то спросить. Но следующего вопроса при всей своей смелой фантазии предвидеть не мог.
– Месье, простите, просто хочу спросить. Скажите, а что, русские тоже едят собак? Это, пардон, национальное, или новые привычки?
Тут всѐ стало на свои места. Странные китайцы, оказавшиеся корейцами, полный вопросительного любопытства взгляд этого месье в мою сторону, когда я покупал шашлык… из собачки.
– Месье, – в тон любознательному господину продолжил я, – только, пожалуйста, не сообщайте об этом моим коллегам. Они могут меня неправильно понять. Не будем их расстраивать.
Месье всѐ сразу понял и радостно рассмеялся. Но я его «успокоил»:
– Не всѐ так плохо, месье. Я знал одного пулеметчика, корейца, он делал из собак замечательное хе.
Я не лукавил. Именно так.
Теперь француз смотрел на меня с долей изумления. Счѐт неожиданным репликам сравнялся.
– Да, это истинно великая страна! – философски произнес мой собеседник. Мы поговорили ещѐ немного, сойдясь на постулате Сократа, что лучшая приправа к пище – это голод, и разошлись, пожелав друг другу приятного вечера.
– О чѐм ты с ним говорил? – спросил самый любопытный из наших офицеров.
– Обсуждали, едят ли русские собак!
– Вечно ты что-то придумаешь! – буркнул он.
Не случайно Марк Твен утверждал, что часто самый верный способ ввести человека в заблуждение – сказать ему чистую правду. Вот уж действительно, хочешь, чтобы тебе никто не поверил – говори правду.
Алексей Павловский, замечательный хирург потом тихо спросил:
– Это, правда, собака?
– Приятно иметь дело с умными людьми.
– Вкусно, – смачно продолжил Алексей, и вздохнул широкой грудью, – жаль, что не подогрели.
– Да, не успели.
– Что не успели? – вновь встрял наш любознательный офицер.
– Собаку подогреть не успели, сожрали мы еѐ всю! -проорал Леша.
– Ну, вот, и ты туда же!
– Интересное создание человек – не угодишь! А, может, тем и интересен? – философски подытожил нашу экзотическую трапезу Алексей, и мы засобирались на катер.
По пути обменялись приветствиями с одним французом возле ступенек, по которым поднимаются участники Каннского фестиваля. Мужчина, постарше нас, быстро выяснил, что по-французски мы не говорим. Он перешѐл на английский и неожиданно с чувством произнес:
– Это хорошо, что вы пришли на фестиваль России с боевыми кораблями. Люди видят и понимают, что Россия – жива. Россия воспрянет. Она всегда восстает, эта могучая страна с великой культурой и славной историей борьбы за свою правду и свободу.
Мы поблагодарили его за неравнодушие к судьбе нашей страны. Он улыбнулся и сказал:
– Судьбы многих стран значительно ближе, чем кажется их населению.
ВИСБЮ
В начале июня 2000 года командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Григорьевич Егоров получил приглашение в Швецию на церемонию спуска на воду корабля нового поколения «Висбю», представлять российский Военно-Морской флот. В состав военной делегации, помимо командующего, вошли начальник отдела международного и военно-технического сотрудничества В. Джуренко, адъютант командующего В. Маслов и переводчик. По сложившейся на Балтийском флоте с 1993 года традиции выступать в роли переводчика определили меня. Путешествие началось с международного сектора аэропорта Храброво, где мы сели в «Фоккер» и взяли курс с одной промежуточной посадкой в Польше на Карлскруну. Полѐт прошѐл гладко.
Швеция встретила нас знакомыми лицами офицеров, с кем приходилось работать до этого, и погодой без дождя, что очень радовало. Ознакомились с программой визита. Первым значимым событием значилось посещение Морского музея. В нѐм много интересного. Запомнился канатный двор – очень длинное деревянное строение, метров четыреста, и без поперечных стен. В нѐм раньше плели канаты для парусных судов. Там же развернули экспозицию, знакомившую с корветом «Висбю». В церемонии его спуска на воду ожидалось участие шведского короля Густава VII.
Нас сопровождали шведские офицеры. Осмотрев канатный двор и выставку, мы направились в главное здание музея. Множество интересных экспонатов морского музея повествовали об истории развития шведского флота.
Проезжая на машине над каналом по мосту, все обратили внимание на деревянный катер постройки начала ХХ века с четырьмя лихими мужичками на борту. Катер на очень приличной скорости пронѐсся под нами по каналу.
– Это ветераны, – сказал с уважением шведский сопровождающий. – Готовятся, завтра они повезут короля на церемонию спуска.
– Чувствую, они уже хорошенько подготовились! – сказал адмирал Егоров, задумчиво глядя на суровые лица ветеранов и оценивая озадачивающую мало-мальски соображающих людей скорость, с которой они неслись по узкому каналу на катере.
В главном здании музея переходили из зала в зал, осматривая занимательные экспонаты. Слушая пояснения главного Инспектора ВМС Швеции адмирала Томаса Линда, командующий обратил внимание на Андреевские флаги на парусных фрегатах и шнявах, сгрудившихся у входа в залив, изображенных на довольно большой картине. В глубине залива виднелись шведские парусно-гребные суда – гемамы, стоявшие на вооружении шведского флота в эпоху Петра Первого. Владимир Григорьевич обратился к шведскому адмиралу Томасу Линду:
– Господин адмирал, а что это за событие, на картине?
– Это победа шведского флота над русским флотом.
– Да? Что-то я не могу привязать эту картину к событиям, о которых мне известно. О какой победе вы говорите?
– Вот здесь показано, как русские корабли вошли в залив за шведскими геммами. Русские парусники потеряли в заливе ветер и не могли маневрировать. Шведы на веслах от них оторвались.
– Да, замечательная победа, – с воодушевлением подытожил адмирал Егоров и весело пошагал дальше.
Мы ходили по залам этого обширного и очень интересного музея. Но меня поразил другой музей, по соседству. Туда мы, конечно, тоже заглянули. Как нам объяснили, это оказался Музей шпионажа против Швеции.
Огромные залы, богатейшая коллекция экспонатов. Чего там только нет! Старина Джеймс Бонд чувствовал бы себя, как дома, в том мире творческих поделок на шпионскую тему. Не берусь судить о подлинности экспонатов. Просто задался вопросом, если всѐ это фактически изъятое шпионское оснащение, то мир должны постоянно сотрясать бесконечные разоблачительные процессы над выловленными полками шпионов КГБ в Швеции. Смотреть на всѐ это очень занимательно. Развивает. Это не просто познавательная экспозиция. Это наглядное отражение политики, рассчитанной на доказательство тезиса о советской, далее – плавно, без пауз, о российской угрозе Швеции.
Со шведскими офицерами, конечно, мы обсуждали эту тему. Тогда они со всей прямотой заявили, что это чистая политика. После несуразного происшествия с советской подводной лодкой С-363, получившей впоследствии прозвище «Шведский комсомолец», которая в 1982 году вылезла на скалы островка Турумшѐр (провинции Блекинге) в шхерном районе неподалеку от Карлскруны, военный бюджет Швеции за последующие пятнадцать лет вырос в двадцать раз! Тема «Русские идут!» превратилась из увлечения сенсацией в стойкую паранойю целого поколения шведских политиков. Замысловатыми сказками про подводный флот КГБ, подводные лодки на гусеницах, ползающих по дну во внутренних водах Швеции, шведские «ястребы» пугали обывателя и оправдывали новые военные расходы, кораблестроительные программы по переоснащению шведских ВМС для отражения «российской подводной угрозы».
Когда покинули музей и поехали осматривать город дальше, опять на глаза попались знакомые ветераны, гарцующие по каналам с ещѐ более сосредоточенными лицами и стеклянными от интенсивных тренировок глазами.
– Да, знатно готовятся, – вздохнул командующий.
– К утру будут полностью готовы, – оптимистично заметил наш начальник международного отдела, в прошлом командир дизельной подводной лодки.
Главной новостью следующего дня являлась церемония спуска на воду головного корабля серии «Висбю» на судоверфи «Kockums» в г. Карлскруне. Это событие преподносилось, как революция в военном судостроении.
Газеты называли «Висбю» уникальным и принципиально новым кораблем XXI века. Действительно, начиная с внешнего вида корабля (все узлы и агрегаты спрятаны внутри корпуса), надстройки, имеющей форму усеченной пирамиды, и, заканчивая материалом, из которого построен корпус корабля – композитных материалов на основе поливинилхлорида с углеволоконным армированием, – все указывало на новизну дизайна и смелость новых инженерных решений. Корабль создавался для ведения сетецентрической войны в прибрежных водах. Его чрезвычайно малая осадка – всего 1,5 метра – делала корвет незаменимым на мелководье, если, конечно, не будет сильного шторма. Незаметность для средств обнаружения противника достигалась комбинированным применением радиопоглощающих материалов при снижении до минимума отражающей поверхности и позволяла оставаться невидимым на дистанциях 20-22 км, согласно рекламным проспектам. При применении систем радиоэлектронной борьбы дальность обнаружения противником сокращалась до 10-11 км. При наличии ударного вооружения с эффективной дальностью, в то время, 70 километров, корвет превращался в грозного противника.
И вот сама церемония спуска на воду корвета. Отличная погода. Корвет «Висбю» стоит у причала на судоверфи «Кокумс». Рядом – трибуна для гостей. Все ждут короля Швеции, чтобы начать церемонию. Его должны доставить те самые ветераны, чью активную подготовку к историческому событию мы мельком наблюдали до этого.
Ласковый ветерок шевелит флаги расцвечивания. Солнышко играет бликами на гладкой поверхности воды, по которой идѐт лѐгкая рябь. Послышался стрекот мотора катера. Шорох прошѐл по гостям, обратившим все взоры направо, откуда из-за кормы корвета должен показаться катер с королѐм. И он появился. На высокой скорости, задрав нос, заломив крутую циркуляцию, катер со стоящим на его палубе королѐм выскочил из-за кормы «Висбю» и понѐсся к причалу. Экипаж катера с красными от интенсивных тренировок лицами застыл по местам. Рулевой, лихо крутил штурвал, чтобы катер лагом подошѐл к причалу. Но, скорость, скорость! Слишком быстро, чтобы успеть выполнить маневр и завершить циркуляцию по нужной траектории. Катер носом долбанулся о причал. Раздался громкий стук дерева, король вылетел на стенку, но, надо отдать ему должное – молодец, король! – всѐ же удержался на ногах. Ответил на приветствие встречающих и бодро прошествовал на трибуну открывать церемонию. Славные ветераны уставились друг на друга, пытаясь осознать, что всѐ закончилось все-таки благополучно, вопреки столь интенсивной тренировке накануне.
– Да, короля-то они лихо подвезли! – молвил командующий.
– Способные ребята! – поддержал его наш знающий международник.
Но на этом Карлскруна не закрыла перед нами возможность познания чего-либо занимательного и необычного. Об этом – следующий рассказ.
УЖАС РАЗВЕДЧИКА
Пребывание военной делегации Балтийского флота в Карлскруне в июне 2000 года под руководством командующего Балтийским флотом адмирала В.Г. Егорова продолжалось. Атмосфера располагала к общению. Спуск на воду корвета нового поколения «Висбю», обсуждение перспектив его применения при ведении сетецентрических войн на Балтике и в других прибрежных районах – способствовали оживленной дискуссии на конференции и обмену мнениями в кулуарах. Понятно, что публика собралась на это мероприятие заинтересованная. О балете и поэзии говорили мало.
После нескольких часов внимательного заслушивания докладчиков объявили перерыв на обед. Неподалеку от конференц-зала действовала столовая на открытом воздухе, где можно было быстро перекусить. Наша делегация дружно и быстро справилась с этим важным в военно-морской службе делом и собиралась уходить с площадки возле столов, где обедали коллеги по конференции. В это время я заметил заспешившего в нашу сторону высокого шведского офицера. Он явно хотел о чѐм-то поговорить. Я оказался на его пути и шведский капитан 1 ранга, что можно было понять по его нашивкам, обратился ко мне:
– Прошу спросить командующего, не мог бы он уделить мне сейчас несколько минут.
Было заметно, что капитан 1 ранга напряжѐн и взволнован. Увидев вопрос в моем взгляде, он продолжил:
– Дело в том, что мне необходимо уточнить нечто, крайне важное для меня.
Я попросил капитана 1 ранга дать мне возможность перевести его обращение командующему. Командующий, следивший из-за моей спины за внезапно завязавшейся беседой со шведом, обращенной не к нему лично, ожидал каких-то пояснений. Как говориться, о чѐм речь?
Услышав перевод обращения капитана 1ранга, Владимир Григорьевич, щурясь от ласкового солнышка, светившего ярко и приветливо в тот июньский день, сразу согласился.
– Да, пожалуйста, а что его интересует?
Капитан 1 ранга, видя, что командующий смотрит на него и, по-видимому, к нему же обращается, представился, услышав перевод слов адмирала.
– Я – начальник разведки Южного военно-морского района Швеции. У меня есть к вам, господин командующий, очень важный вопрос. Это дело моей жизни. Я над ним работал долгие годы.
Командующий эту весть воспринял спокойно и нейтральным голосом сказал:
– Хорошо, постараюсь ответить, если смогу. Что же вас интересует?
– Видите ли, господин адмирал, я много лет тому назад обратил внимание на одну странность, которая нам (шведской разведке) казалась совершенно непонятной…
Адмирал Егоров смотрел на него с возрастающим интересом. Начало интригует. Декорации, завязка – всѐ обещает интересное продолжение. И оно последовало. Шведский капитан 1 ранга нас не разочаровал.
– Понимаете, мы обнаружили, что ваши средние десантные корабли класса «Полночный» (по натовской классификации, у нас они более известны, как сдк проекта 770, 771, 772) вдруг появились в море с палубами, выкрашенными в ярко-оранжевый цвет. Причѐм, одновременно!
– Да, было такое, ну и что же? – ободряюще молвил командующий Балтийским флотом.
– Так вот, мы ломали голову, зачем? Почему русские десантные корабли вдруг стали ходить с такими яркими демаскирующими палубами?
– Правильно, суриком покрасили, а он яркий, – поддержал разговор адмирал.
– Я долго не мог понять, зачем вы это сделали. Потом, однажды наблюдая за вашими кораблями с воздуха я, наконец, догадался! Это блистательно, с вашей стороны!
– Да, и что же? – вопрошал уже совершенно заинтригованный адмирал.
– Вы знаете, я разработал и обосновал целую теорию. Она указывала на ряд важных тактических решений при боевом применении вами десантных кораблей этого класса в морских десантных операциях.
– Интересно, и что же это за решения?
– Вы задействуете СДК во второй волне десанта, когда передовой отряд уже на берегу. Саперы расчищают проходы в минных заграждениях, противодесантная оборона начинает приходить в себя после первого ракетно-бомбового удара по плацдарму высадки. И тут вы повторно применяете авиацию, свои штурмовики. Они с малых высот наносят уничтожающий бомбово-штурмовой удар по передовой позиции противодесантной обороны. И здесь важно, чтобы лѐтчики хорошо различали, где свои силы, а где противник. Вести радиообмен при быстро меняющейся обстановке, когда самолѐты на большой скорости подлетают к рубежу применения оружия времени просто нет. Нужно простое и эффективное решение. И вы его нашли! Ярко-оранжевый цвет палуб сдк, идущих к рубежу высадки волной, служит прекрасным ориентиром для лѐтчиков-штурмовиков даже при пасмурной погоде, чтобы не уничтожить своих по ошибке.
– Очень занимательно! – ободряюще воскликнул адмирал.
– Скажите, господин командующий, все эти годы я искал случая убедиться в своей правоте. Тут, сегодня в Карлскруне, мне, наконец, представилась такая возможность. Скажите, я ведь прав? – капитан первого ранга произнѐс свой вопрос на вдохе. Он несколько отклонился, чтобы легче дышать от распиравшего его волнения.
– Вы знаете, – начал адмирал с ласковой улыбкой и очень проникновенным голосом, – то, что вы рассказали, несомненно, очень интересно.
– Но я ведь прав? – настоятельно вопрошал настырный швед.
– Нет! – последовал категоричный ответ.
– Но, почему вы красили палубы в оранжевый цвет? – с отчаяньем в голосе воскликнул капитан первого ранга.
На нашу беседу уже стали обращать внимание другие офицеры, проходившие мимо. Улыбка командующего Балтийским флотом стала ещѐ более ласковой. Глаза светлились теплом и участием. Он стал походить на Дедушку Мороза, который сейчас из мешка вытащит ребѐнку плюшевого зайца.
– Краски другой не было, вот мы и закрасили палубы в бригаде десантных кораблей оранжевым суриком!
Сказать, что шведский начальник разведки не ожидал такого подвоха со стороны объекта его изучения, значит, ничего не сказать. Он не мог вымолвить ни слова. Кровь отхлынула с его лица. Капитан 1 ранга стоял, поражѐнный простой и понятной нам правдой жизни. Мы хорошо помним жуткое и смутное время, когда флот пытались спасти любым способом от окончательного развала, который заботливо навязывали заокеанские инструкторы послушной политической «элите». Голь, как говорится, на выдумки хитра. Что только не придумывали, лишь бы сохранить людей и корабли. Палубу суриком закатать, а чем же, если ничего другого не было.
– Не может быть, – прошептал ошарашенный разведчик.
– Может, именно так всѐ и было, – чеканно заключил беседу командующий и, попрощавшись с пребывавшим в прострации начальником разведки, зашагал в конференц-зал слушать дальше про сетецентрическую войну.
Я поспешил за ним, такая уж работа – быть всѐ время рядом. Но всѐ же успел бросить взгляд на капитана 1 ранга. Он продолжал стоять с совершенно потерянным видом. Мне стало его жаль. Рухнуло дело всей жизни! Причѐм, окончательно и бесповоротно. Я обратился к нашему начальнику отдела международного военного сотрудничества:
– Виктор Александрович, на шведа страшно смотреть!
– Это от отсутствия по-настоящему важных задач, – пробурчал бывший командир дизельной подводной лодки.
– А я его понимаю и даже сочувствую!
– Проще смотрите на мир, проще! Ну, ошибался, ну и что из того? Создал себе сказку и рассказывал еѐ окружающим. И обиделся, когда сказку назвали сказкой. Подумаешь, происшествие!
– А как же его мечта, чтобы это всѐ оказалось правдой? Все бы им восхищались и уважали. Представляете, как бы он собой гордился?
– Вот-вот, страшнейший грех – гордыня, – заявил российский капитан первого ранга. – Что, уважать больше не за что? Не наразведывал на всеобщее уважение и признание? – гнул своѐ добрейший Виктор Александрович.
– Ну, это вы, Виктор Александрович, загнули – уважение и признание в разведке, в мирное-то время! Это же надо что сделать?
– Надо успеть в зал до начала конференции, – внѐс ясность в нашу содержательную беседу товарищ командующий.
ЛОШАДИ И САБЛИ
Всегда умиляли отдельные соотечественники, козыряющие своим владением иностранным языком, как они заявляли, – в совершенстве. Конечно, такие люди есть, нет сомнений. Как правило, их отличает сдержанность в оценках своего знания языка. Я говорю о других случаях, когда для утверждения о высоком уровне собственных знаний достаточным условием выдвигалось наличие справки военного переводчика. К сожалению, порой случалось, что сей документ оказывался лишь свидетельством впустую затраченного времени на иностранный язык в военно-морском училище.
Встречались вариации, ещѐ более экзотические, где основанием для подтверждения тезиса о совершенстве выступали платные курсы – «английский за два месяца». Однажды мне пытались продемонстрировать разноцветный сертификат «Английский за неделю». И всѐ это, в воображении счастливых обладателей сомнительных чудес с очень ограниченным кругом действия, являлось олицетворением высоких стандартов, достаточных для объявления себя переводчиком. С другой стороны, были и такие примеры. Люди утверждали и божились, что никогда ничего толком не учили из иностранных языков, но умудрялись за две недели тяжелого труда изучить и сдать профминимум механика для работы на гражданских судах под иноземным флагом.
За свою практику общения с «чужими» довелось общаться с датчанином, англичанином и американцем (все преподаватели или выпускники разведшкол Дании, Великобритании и США), действительно мастерски владевших русским языком. Видимо, в той степени, когда можно говорить о совершенстве. Датчанин даже говорил без малейшего акцента. Но, конечно, такой класс достигался в результате серьѐзного изучения языка и после многолетней стажировки в среде носителей языка.
Ну, оно и понятно, это – профессия, это серьезно. Отсюда – положение и успех на службе, какой бы она ни была. Это – рулетка судьбы: один с королями беседует, по другим странам разъезжает в качестве переводчика, другой всю жизнь перехваченный радиообмен расшифровывает либо на разведывательном корабле у чужих берегов, либо в разведывательном отряде. Кому как повезѐт.
Хочу поведать об одном казусном случае из ряда не слишком удачных переводческих экспериментов.
Скр «Неустрашимый» вместе с остальными участниками международного учения серии «Балтопс» прибыл в Мальмѐ. Лето, приятная погода, после моря – берег. Это уже интересно само по себе. Пейзажи, радующие взор, скалы, покрытые, где невысокими деревцами, где разноцветными мхами, – всѐ настраивало на лирический лад. Командование, в лице незабвенного комбрига тогда еще капитана 1 ранга В.Н.Соколова, пребывало в благостном расположении духа. Мастерством блеснуть удалось, экипаж здоров и весел, матчасть в строю, запасы по продовольствию, воде и топливу внушают оптимизм и уверенность в благополучном завершении того, что в те, довольно печальные для российского Военно-Морского флота годы, называли «боевой службой».
Нас поставили к причалу в пригороде Мальмѐ, возле законсервированной ТЭЦ. Возле причала располагалась просторная площадка, видимо, парковка для автомобилей. От неѐ в гору вела неширокая асфальтированная дорога. Она извивалась по склону среди деревьев, а почти на гребне горы расширялась до размеров парковочной площадки и примыкала к шоссе на Мальмѐ. Шведы возле этого перекрестка развернули охранный пост, сразу за парковкой. Военным внедорожником они перегородили дорогу, ведущую к кораблю. Трое молодых шведских солдат во главе с невысоким худощавым и серьѐзным сержантом стояли на страже безопасности корабля. Антитеррористические мероприятия вокруг американского корабля не шли ни в какое сравнение с этим контрольно-пропускным пунктом, служившим преградой разве что для желающих доехать до нашего корабля на легковом автомобильчике, велосипеде или самокате. Впрочем, нас это обстоятельство совершенно не расстраивало. Наш корабль охранялся собственными силами и очень неплохо с учѐтом низкого уровня реальных угроз.
С утра «узкий круг ограниченных лиц» с комбригом во главе собирался отбыть в штаб военно-морского района на разбор учения. Доложил комбригу о необходимости привлечь на него всех англоговорящих офицеров. Предусматривался одновременный детальный разбор по группам: связисты, лѐтчики, артиллеристы, досмотровые и поисково-спасательные действия, разбор эпизодов ПВО, ПЛО. Каждая группа отдельно анализировала свои достижения и проблемы. А там без приличного знания языка никак не обойтись. Комбриг подумал и согласился, предположив, что за четыре часа нашего отсутствия мир не перевернѐтся.
Посещение нашего корабля населением и гостями в первой половине дня программой не предусматривалось. Другое дело с 16 часов. Корабль откроют для организованного посещения населением в течение двух часов. Организация этого мероприятия достаточно отработана и беспокойств не вызывала. Комбриг резонно поинтересовался, кто будет помогать общаться, если все же кто-нибудь из иностранцев придѐт на корабль. Я уже собирался назвать кандидатуру, как встрял со своими плодородными идеями замполит:
– А у нас курсанты есть, среди них – дипломированный военный переводчик! – прозвучало звонко и красиво.
– А где этот специалист? – резонно поинтересовался комбриг.
– А вот он, – продолжал замполит, подталкивая застенчивого курсантика к комбригу.
По форме одежды замечаний к представителю российского Военно-Морского флота комбриг не имел. Проверять его знания английского более предметно, он посчитал не совсем уместным, раз замполит порекомендовал, да и времени не было. Оставшись удовлетворѐнным увиденным, комбриг вздохнул и веско бросил:
– Ну, товарищ курсант, давайте, занимайтесь!
– Главное, без резких движений. Кто придѐт – пусть запишут, что им надо, скоро мы приедем – там разберѐмся! -напутствовал я дежурного и курсанта.
Вдохновленные счастливым разрешением организационных проблем, мы расстались. Курсант с дежурным по визиту остались на корабле, а мы с комбригом поехали на разбор. Шведский сержант у верхней парковки отдал нам честь, мы поприветствовали его и проследовали в Мальмѐ.
На разборе, в общем-то, скучноватом мероприятии, как всегда нашѐлся один желающий внести разнообразие в монотонность жизни. Свой доклад по связи голландский капитан 3 ранга начал с анекдота. Мы с интересом прослушали рассказ про проницательного лекаря, что осматривал особенного пациента. Никто из докторов ранее не мог понять, что же болит у странного больного. Казалось, не было части тела, которая бы не болела. Бравый лекарь заставил пациента тыкать своим пальцем в разные части своего тела и докладывать ощущения. Больной утверждал, что везде у него болит. Доктор глубокомысленно задумывается и делает эвристическое открытие: «Я знаю, что у вас болит! Палец!!!»
Это он имел в виду связь на учении, дескать, корень зла – проблемы со связью. Действительно, очень непросто одновременно управлять тактическим маневрированием кораблей в составе своих оперативных групп и эпизодами по ПВО, ПЛО руководить полѐтами летательных аппаратов.
Российский корабль, кстати, всегда отличали в лучшую сторону по связи. Наконец, всѐ завершилось. Мы заехали к мэру города на визит вежливости. Посмотрели на мэра, он посмотрел на нас. Мы узнали, что в Мальмѐ в тот день праздновали День студента. Мэр с балкона показал на молодых людей в фуражках, с шампанским в руках, гурьбой восседавших на кабриолетах. Ребята в самом весѐлом состоянии духа с песнями и радостными воплями медленно ехали по центру Мальмѐ, а прохожие им радостно улыбались.
Полюбовавшись студенчеством в его естественном состоянии безмятежного веселья, мы направились на корабль. Нас довезли до нижней парковки у корабля. Выходим. Завидев комбрига, к нему спешит оперативный дежурный, за ним семенит наш славный курсант, оставленный помочь при случае «на хозяйстве». Судя по загадочным лицам этой долговязой пары, случай представился. Что-то определенно они наработали интересное. Печать знания, монополия на эксклюзив так и читалась на их светящихся таинственной загадкой лицах. Комбриг безошибочно определил, что дежурный «имеет что сказать», как говорят жители Одессы, и внутренне напрягся.
Дежурный приблизился, облизнул пересохшие губы от нахлынувшего волнения в предчувствии остроты момента и начал:
– Тут швед приходил, таащ комбриг! – И сглотнул. Комбриг внимательно смотрел на оратора. И тот продолжил:
– Сказал, что в городе много белогвардейцев, – глаза комбрига широко открылись. – Они собираются сюда, на лошадях. Будут группами прорываться на корабль!
Сказать, что такой доклад прозвучал несколько необычно, все равно, что неудачно пошутить. Комбриг уцелел от удара сенсацией, хотя я почувствовал, что эта новость его несколько озадачила. Он обернулся ко мне и спросил, как бы размышляя вслух:
– Ну и что будем делать?
– Кто, когда и что вам сказал? – быстро спросил я дежурного.
– Да швед, сержант с горы спустился и сказал! – последовал ответ.
Сержант с горы, это уже легче. Знаю, где искать. Как говорится, оба рядом.
– Курсант, вот с ним говорил, – и кивнул на курсанта. Тот стоял чуть позади и, переминаясь, слушал беседу.
– Что вам сказал сержант? Вы записали?
– Нет, он сказал, белогвардейцев много, хотят проникнуть на корабль, будут слезать с лошадей. Собираются уже. Он предупредить пришѐл. Что делать – не знает.
– А про сабли, он Вам ничего не говорил?
– Не помню, может быть, – ответил молодой человек уже менее уверенно.
Смутная догадка, появившаяся у меня, начала перерастать в уверенность. Можно отыскать концы этой истории, вернувшись к ее началу. Сказал комбригу:
– Ничего не предпринимайте, сейчас вернусь, – и быстро пошагал в гору поговорить с «сержантом с горы». Поднявшись к охранявшим въезд шведам, застал их на посту. Сержант, заметив меня, подошѐл. Обменявшись приветствиями, спросил его:
– Как обстановка?
– Все нормально.
– Вы спускались к кораблю? – поинтересовался я.
– Yah, I reckon what should I do with your folks coming this afternoon to ship open to public? I mean lots of your compatriots in town plan to come, for sure. Where do you want them to dismount, here or on a parking lot near your ship? ( – Да, спросить, что делать с вашими людьми, которые придут посетить корабль после обеда сегодня, в часы посещения. Я говорю о многих ваших соотечественниках в Мальмѐ, они точно собираются приехать. Где им оставлять машины, здесь или внизу возле вашего корабля?)
– Давайте всех на нижнюю площадку, машины на дороге разъедутся без труда, и нижняя парковка много больше, а использовать две парковки небезопасно, так как нет тротуаров и дорога закрытая.
– Я полностью согласен! – ответил сержант.
– Договорились, всех – на нижнюю парковку!
Я пожелал сержанту удачи и поспешил вниз. Меня ждали с нетерпением.
– Ну? – тревожно спросил комбриг с каменным лицом.
– Белогвардейцев будем встречать здесь, на нижней парковке, принимаем лошадей силами дежурной службы, сабли белогвардейцы сдают у трапа дежурному по визиту, складываем их на столе, формируем группы по 15-20 человек, даем им гида, переводчик им не нужен и они идут осматривать корабль!
– Сабли записывать в журнал? – с серьезной миной спросил дежурный по визиту, гибким умом фильтруя суть предстоящих действий.
– У нас только книга отзывов гостей корабля, так что обойдѐмся! – подвел итог забористой истории комбриг.
Курсант значение слова «compatriots» (соотечественники) зачем-то решил развить в своих идеях до «белогвардейцев», «dismount» (спешиваться покидать автомобиль, слезать с лошади) перевѐл в значении, не связанным с контекстом. И получилась версия, не имеющая ничего общего с тем, что сказал шведский сержант. Все мы учимся, в конце концов.
Больше всех про себя радовался комбриг, что не надо воевать с призраками.
РУССКИЕ ИДУТ!
Естественно, во время пребывания в Швеции и общения со шведскими офицерами атмосфера отношений разительно отличалась от настроя некоторых политических кругов Швеции по отношению к России. Именно под очевидный политический заказ антироссийская кампания о мнимых нарушениях шведских территориальных вод российскими подводными лодками то затухает на время, то разгорается с новыми, всѐ более нелепыми вариациями. Создаѐтся впечатление, что в Швеции некоторые воспринимают эту тему как беспроигрышный бизнес-проект. Технология не удивляет разнообразием. По заготовленному лекалу вбрасывается «сенсация» о происках злобных русских со ссылкой на какие-то размытые нечѐткие фото, данные гидролокаторов об обнаружении «русской подводной лодки» или, на крайний случай, водолазов! в шведских водах. Дальше следует отрепетированный рассказ об «агрессивных происках Москвы». Звучно, шумно, ярко и безапелляционно. По прошествии времени, когда аудитория уже восполнила пробел в понимании, кто угрожает Швеции, «сенсации» очень негромко опровергаются самими шведами. Чаще до таких мелочей не опускаются. Ну и что, что вместо коварного врага локатор засѐк косяк рыбы? Или тюлень торчал из воды, а газеты кричали – русский водолаз! Ну, хорошо, не признали; тюлень и водолаз – они кому-то покажутся похожими, практически одно лицо. Но, как эти крикуны со ста метров определили за пять секунд, что это именно русский водолаз, а не финн, немец, или англичанин?
Похоже, что немало сотрудников шведских СМИ с удовольствием сосредоточили усилия на выполнении четко поставленной влиятельными кругами пропагандистской задачи. Бросается в глаза очевидная цель этих пропагандистских затей. Оперируют отработанными тезисами и аргументами, используя метод их многократного повторения. Всѐ, как учили мастера политической пропаганды. Правда совершенно их не интересует. Главное, чтобы информационный поток заполнял всѐ пространство антироссийскими поделками. Неважно, о чѐм писать, главное – любое лыко в строку. Лодка с туристами попала в объектив или ещѐ что- то, лишь бы было похоже на подкрепление «фактом» страшилки про «коварных русских». Иногда возникает лѐгкая неловкость, когда выясняется, что не российская, а натовская подводная лодка храбро маневрировала в шведских территориальных водах. Но кого это волнует? Главное, чтобы обыватель не переставал читать, видеть, слышать о том, что русский – это враг, это угроза мирному бытию.
Мы, российские офицеры, спрашивали шведских коллег: вы же военные моряки, вы-то должны, как никто другой, понимать, что это всѐ – полная чушь? Ведь секретный подводный флот – это не журнал с комиксами, не авторучка, в портфель не спрячешь. Это пункт базирования, инфраструктура по обеспечению подводных лодок. Где всѐ это спрячешь на Балтике, когда из космоса звѐзды на погонах считают?
Как-то на совместных учениях эти вопросы обсуждал с экспертом «бундесмарине». Незадолго до нашей встречи шведы приглашали его для определения источника записанных шумов подводных нарушителей. Немец настаивал, что шум имеет механическую природу. На вопрос: отличается ли он от акустических сигнатур российских подводных лодок, эксперт дал однозначно утвердительный ответ – это не русские подводные лодки. Мой вопрос:
– А не исключает ли он возможность того, что, при желании, некий заказчик сенсации мог сам организовать появление и запись этих шумов, – ввел эксперта в ступор.
– Как так может быть? – удивился он.
– Да очень просто. Собрать «погремушку» – ни большого количества средств, ни специалистов не надо. Зато, какой эффект! Какая окупаемость затеи! Может, поэтому и записанный шум не идентифицируется с известными сигнатурами подводных лодок.
Немец задумался.
– Мне такое в голову не приходило, – резюмировал он. – Это же подлог!
– А не подлог выдавать косяк рыбы за российскую подводную лодку и неделю трубить об этом на весь мир?
В Карлскруне в Музее шпионажа против Швеции, мы обозревали залы, забитые «вещественными доказательствами» происков шпионов против Швеции. Сами шведы на всю эту пропагандистскую суету реагируют довольно однообразно, то есть, в большинстве своем – верят. Конечно, среди них есть здравомыслящие люди, способные мыслить самостоятельно, а не бездумно повторять, что написали газеты. Но когда начинали серьѐзно говорить об этом со шведами, у многих в глубине души чувствовалась нотка сомнения, дескать, от вас, русских, всего можно ожидать! Печально это. Хотя, люди встречались разные.
На одном из приѐмов, который был организован для гостей Главным инспектором ВМС Швеции адмиралом Томасом Линдом, удалось пообщаться с капитаном шведского буксира, первым заметившим С-363, севшую на камни. Он рассказывал, что сам ни на секунду не сомневался, что русские оказались там случайно.
– Для них было просто шоком, когда я им объяснил, где они находятся. Я даже предложил своим буксиром стащить лодку с камней. Командир колебался: согласиться или нет на мое предложение. Но тут выскочил другой офицер, начавший требовать советского консула, и всѐ после этого завертелось… Хотя, если бы они уходили в надводном положении, их, конечно, всѐ равно обнаружили бы. В подводном – не ушли бы, надо знать фарватер, а навигационное оборудование у них, судя по всему, работало некорректно.
Давно это было, а сколько всего произошло после этого события!
Как-то на борту патрульного катера типа «Bevakningsbat 80» российской военной делегации продемонстрировали в шхерах, как шведские противолодочники умело ищут и безжалостно расстреливают подводных нарушителей из гранатометов, а могут ещѐ порадовать их и глубинными бомбами. Может, чтобы командующий Балтийским флотом лучше понял, что не стоит соваться в воды Швеции со своими подводными лодками. Правда, он совершенно спокойно взирал на эти упражнения. От ударной волны разорвавшейся вблизи борта гранаты, выстреленной другим катером, сработала пожарная сигнализация на катере, где мы находились. Под пронзительные звуки пожарной тревоги по просьбе шведских офицеров мы пересаживались на другой катер.
– Вы сами-то себя не потопите с такими навязчивыми развлечениями! – пробурчал наш международник Виктор Александрович, весело покидая борт.
Я никак не комментировал события, только прижимал к груди вверенный мне пакет с памятными сувенирами. Ситуация получилась любопытная.
Среди обычных военнослужащих, с кем приходилось общаться во время пребывания в Швеции, значительно реже встречались какие-то проявления недоверия и предубеждѐнности. Наоборот. В ходе ознакомительной поездки в береговую часть пересели на десантно-штурмовой катер CB 90 (Combat boat 90). Это быстроходный и чрезвычайно манѐвренный катер, некий гибрид БМП и катера, но с двумя водомѐтными движителями. Он способен развивать скорость до 40 узлов, делать очень резкие повороты и брать на борт до 18 морских пехотинцев с полным вооружением. Им управлял сержант морской пехоты. Я пролез в рулевую рубку и с любопытством наблюдал за тем, как молодой сержант управляет катером.
– Хотите попробовать? – спросил меня сержант.
– А можно?
– Садитесь сюда! Вот штурвал. Это, понятно, – рычаги управления двигателем. Здесь определяем курс катера.
Я занял его место. Сержант стоял рядом. У меня уже имелся опыт освоения первичных навыков вождения БМП на Кубе за одно занятие, когда сидевший на плечах инструктор-киргиз орал на меня и колотил кулаком мне по танкошлему: «Фрикцион бросай! Газу, газу давай! Чурка ты нерусский!» Так что за новое дело взялся с желанием и вниманием. Навигационная обстановка в шхерах пока осложнениями не грозила. Держим заданный курс. Катер, рассекая волны, средним ходом идѐт вперѐд. Мои товарищи остались на корме.
– Добавить оборотов! – командует сержант.
Оба рычага управления двигателями плавно перевожу повыше. Катер встрепенулся и очень ходко побежал вперѐд. Через некоторое время сержант командует:
– Самый полный вперѐд!
Катер словно летит среди островов. Меняем курс, закладываем повороты, от которых у моих друзей на корме, наверное, захватывает дух. Скорость под сорок узлов!
– Сбрасывайте скорость, там ещѐ один ваш офицер хочет порулить!
И я сбросил. Но не учѐл, что нужно было абсолютно синхронно работать рычагами управления двигателем, а не так, как легла ладонь на оба рычага. Хват был неверный. На один двигатель обороты подавались больше, а на другой – меньше. Катер резко вильнул вправо. Понял свою ошибку и сразу выровнял положение рычагов. Катер резко остановился. Уступил место следующему российскому офицеру. Тот также решил получить опыт вождения десантного катера. На корме взору предстали ошалевшие и мокрые от брызг начальник отдела международного военного сотрудничества Виктор Александрович Джуренко и журналист, незабвенный Валентин Егоров. Они набрались самых ярких впечатлений, пока я там практиковался в ходовой рубке, и собирались мне что-то сказать, но слова куда-то пропали. Катер тем временем спокойно маневрировал в шхерах, расходясь с появившимися из-за острова яхтами по правилам МПСС. По прибытии на место мы очень тепло благодарили сержанта за предоставленную возможность попробовать СВ 90 на ходу. Сержант радостно улыбался. Расстались совершенно довольные друг другом. Простые люди всѐ же большей частью далеки от тех сказок, которые порой сочиняют политики в угоду своим далеко не самым чистым побуждениям.
Если называть вещи своими именами, то период после падения «железного занавеса» различные военные и разведывательные структуры США активно использовали для утверждения своего глобального доминирования в Европе. Шведы давали понять, что американский «старший брат» не в восторге от попыток командования ВМС Швеции построить добрососедские партнерские отношения с российскими коллегами на Балтике.
Датчане откровенно говорили, что представители США предостерегали их от каких-либо проявлений дружбы с российскими военными моряками. «Они (американцы), говорят, что все эти совместные учения с русскими (речь шла об учении серии «Балтопс» или «Американо-Балтийской операции») – всего лишь способ лучше узнать сильные и слабые стороны российского флота, и самим американцам освоить Балтийское море. «Вся эта дружба с русскими – очень не на долго!» – с грустью говорил мне один толковый датский офицер.
Похоже, что не русские идут, а снова, кто-то другой.
АНГЛИЯ – ЧАСТЬ СУШИ, ОКРУЖЁННАЯ МОРЕМ
Именно так начиналась основная часть короткого, но яркого произведения неизвестного автора, весьма популярного в свое время среди курсантов и преподавателей кафедры английского языка нашего славного института. Далее в этом опусе шло оригинальное продолжение: «Там и сям – социальные контрасты. По Черринг-Кросс приставными шагами идѐт полковник Пиккеринг. В руках он несѐт собаку. Это не его собака, а собака Баскервилей, крупная, как грецкий орех…». Знатоки утверждали, что для создания подобного эпоса нужно быть в специфическом психическом состоянии, позволяющем соединять несоединяемое. По всей видимости, эти эксперты не служили в Военно-Морском флоте и имели несколько заниженное представление о разнообразии кульбитов человеческих возможностей.
Но Великобритания с курсантских времѐн являлась предметом изучения, и по мере продвижения по интересному, но сложному пути познания росло стремление еѐ посетить. Впоследствии, в Великобритании посчастливилось побывать трижды. Первый раз – на борту корабля под флагом командующего Балтийским флотом адмирала В.Г. Егорова, затем на скр «Неустрашимый» под флагом заместителя командующего БФ вице-адмирала В.Н. Апановича и, наконец, в составе военной делегации Министерства обороны России на праздновании 200-летия битвы при Трафальгаре. Делегация была небольшой – адмирал Михаил Леопольдович Абрамов с супругой и я в качестве сопровождающего лица и переводчика.
В июле 1998 года в рамках серии мероприятий, посвящѐнных 300-летию Великого Посольства Российского, эскадренный миноносец «Беспокойный» под флагом командующего Балтийским флотом адмирала В.Г. Егорова, совершил визиты в порты Нидерландов, Бельгии и Великобритании.
Подготовка к походу, как всегда, организована тщательно. На строевом смотре начальник походного штаба капитан I ранга О. Демьянченко сделал мне замечание по поводу планок медалей. Они должны быть нового образца, а мои несколько отличались. Ручная работа, рука мастера. До выхода оставалось совсем немного времени, и я обратился в ателье, где эти регалии изготавливали, придерживаясь установлѐнных стандартов. В ателье увидел объявление, разъясняющее сроки изготовления наградных планок. Осознав, что заказ смогу получить уже по возвращении, попросил продать мне что-то из готового. Женщины недоуменно на меня посмотрели, но объяснил ситуацию, они посмеялись и пошли искать нечто приемлемое. Нашли подходящие планки, пришили их на тужурку, оформили заказ. Предупредили, что планки будут готовы нескоро. Я им оставил ленточки кубинских медалей для своих планок, вручил коробку конфет за храбрость и ушѐл, довольный найденным выходом.
Команда на этот непродолжительный, но очень насыщенный событиями поход подобралась замечательная. В Балтийском море произошло очень примечательное и необычное событие, когда командующий «бундесмарине» адмирал Дирк Хортен прилетел на борт «Беспокойного» на вертолѐте «Си Кинг», чтобы встретиться с адмиралом В.Г. Егоровым.
Я стоял рядом с командующим на полуюте совсем рядом с вертолѐтной площадкой. Еѐ край был у нас над головами. Мы снизу вверх смотрели, как пилот этой винтокрылой махины выцеливает место для посадки на вертолѐтной площадке нашего эсминца, явно не предназначенной для приѐма столь крупных вертолѐтов. Летчик был виртуозом своего дела. Это мастер! Между шасси и балкой ограничителя вертолѐтной площадки после того, как вертолѐт мягко сел на палубу, остался зазор со спичечный коробок.
Встреча двух адмиралов прошла содержательно. При благоприятном раскладе политических событий Россия и Германия реально могли бы выйти на высокий уровень взаимодействия по укреплению безопасности в бассейнах Балтийского и Северного морей. Оба адмирала видели большую практическую пользу в превращении этого важного с точки зрения судоходства района в более безопасное место, с высоким уровнем взаимодействия служб спасения на море всех государств Балтийского моря. Кроме того, совместная борьба с минной опасностью, наследием прошлых войн, открывала широкие перспективы для взаимодействия между военными флотами наших государств. Этим ожиданиям не по нашей инициативе не суждено пока сбыться.
В Балтийских проливах датская диспетчерская служба решила порадовать своим знанием русского языка. Запрашивающая стандартный набор сведений о проходящих судах через проливы диспетчер назвала наш эсминец по названию, но не «Беспокойный», а «Бесплатный». В ту лихую пору невыплат и задержек скудного денежного содержания такое обращение попало точно в цель. Услышав вызов на связь эсминца «Бесплатный», весь расчѐт ходового мостика смеялся до слѐз.
Сам заход в Плимут прошѐл гладко, без каких-либо осложнений. Программа визита отличалась насыщенностью и разнообразием возможностей. Особенно запомнился визит на авианесущий корабль «Инвинсибл». До этого не приходилось бывать на столь крупных кораблях. С британской стороны уровень приѐма был очень высоким.
Второй морской лорд Великобритании адмирал сэр Д. Бриджсток с двумя адмиралами британского флота принимали командующего Балтийским флотом. Во время обеда английский адмирал, участник Фолклендского конфликта, с кем имел честь сидеть рядом, полюбопытствовал, указывая на мои недавно пришитые в ателье наградные планки:
– А что это за награды у вас на мундире?
«Надо же, – подумал я, – это судьба. Ружьѐ, заботливо повешенное на сцену начальником походного штаба капитаном I ранга О. Демьянченко, выстрелило, да еще и как!»
– Сейчас, одну минуточку, – ответил я, уставившись в планки на моей груди, готовясь давать пояснения.
– Вы не совсем уверены, чем вас награждали? – с интересом спросил английский адмирал.
– Хочу быть точным, господин адмирал, – и начал пояснять название и статус каждой медали.
Адмирал с интересом меня выслушал. Но я добавил историю о строевом смотре, начальнике штаба, ателье и просьбе выдать мне нечто с минимумом героизма. Адмирал долго и весело смеялся.
– Вы знаете, а ведь выполнение приказа «во что бы то ни стало» – это отличное качество офицера! Найти способ, даже самый нестандартный – это надо поощрять!
Я не стал спорить с адмиралом, хотя подумал, что поощрения по такому поводу мне явно ожидать не стоит.
Адмирал отвечал за боевую подготовку экипажей кораблей. Из того, что мы услышали из пояснений и увидели в презентациях на приводимых примерах, следовало, что боевая подготовка и обучение личного состава ВМС Великобритании организованы и проводятся на очень высоком уровне. Сами офицеры о своей системе боевой подготовки говорили так: «Если ты не пробовал сделать это в мирное время, то на войне у тебя будет немного шансов это сделать». Учат вдумчиво и серьѐзно всему, с чем может столкнуться военный моряк, как в военное, так и мирное время. Начиная с того, как вести себя во время приѐма на борту своего / чужого корабля, до способов выживания на необитаемом острове в различных климатических зонах.
Комментируя организацию борьбы за живучесть корабля, британские офицеры делились своими наблюдениями из боевого опыта войны за Фолклендские острова. Один из офицеров, показывая на противодымные шторы в коридорах корабля, вспоминал, что самым страшным испытанием для него после попадания ракеты «Экзосет» в борт эм «Шеффилд» стал едкий и густой дым. Он моментально заполнил всѐ внутреннее пространство повреждѐнного корабля, препятствуя организации борьбы экипажа за живучесть корабля.
Предстояло сопровождать адмирала Егорова и командира корабля капитана 2 ранга В.Н. Соколова в Портсмут, куда предстояло лететь на вертолѐте.
Полѐт был интересным. Пролетели над всем южным побережьем Великобритании, слушая пояснения наших сопровождающих. Уникальный ракурс и низкая высота создавали особую атмосферу полѐта.
Прилетели в Портсмут. Посетили военно-морской колледж в Дартмуте, где начинают свою службу молодые люди, избравшие своей жизненной целью службу в ВМС. После двух лет общей подготовки они выбирают специализацию и продолжают образование в других учебных заведениях. В Дартмуте также расположен военно-научный колледж. Это уникальное военное учебное заведение. В нѐм не только обучаются курсанты, проявившие склонность к научной деятельности, но и ведутся разносторонние исследования в прикладных областях. Также там действуют курсы повышения квалификации офицерского состава. Нам указали на целое крыло здания, где ведутся исследования в области теории и практики психологической войны. На современной исследовательской и учебной базе проходят обучение офицеры штабов, отвечающие за планирование и организацию психологических операций. Добавили, что доступа туда нам нет, так всѐ там секретно. Мы, впрочем, и сами догадались, что экскурсии туда не предусмотрены. Британцы всегда чѐтко выдерживали правило безусловного приоритета своих интересов и, в отличие от наших деятелей 90-х, ни на шаг ими не поступались, чем всегда вызывали наше уважение. Они чѐтко разделяли личные симпатии и интересы системы, следовали правилу, озвученному У. Черчиллем: «У Британии нет постоянных врагов и постоянных друзей, а есть только постоянные интересы».
На межличностном уровне удавалось много и содержательно общаться с офицерами Туманного Альбиона. Везло на интересных, искренних людей. Беседы с ними существенно расширили мое представление о национальном характере и нравах британцев. Трепетное отношение британцев к истории и своим традициям совсем не было похоже на кампанию оплевывания прошлого нашей страны. Жуткий ураган лжи обрушился на Россию в смутное время с подачи и при поддержке западных специалистов по порабощению других народов.
Жемчужиной программы стала экскурсия по музейному комплексу Портсмута. В него входят несколько прекрасных музеев. Мы посетили только HMS «Victory» – линейный корабль Еѐ Величества «Виктори» 1765 года постройки.
Аббревиатура HMS (Her Majesty’s Ship – Корабль Еѐ Величества, если это не подводная лодка, для неѐ – подводная лодка Еѐ Величества) предшествует всем названиям кораблей ВМС Великобритании. Если будет править король, то – Его Величества. Именно на борту линейного корабля «Виктори» знаменитый вице-адмирал Горацио Нельсон, британский флотоводец, отплыл из Портсмута в Трафальгар 14 сентября 1805 года, когда корабль находился в строю уже сорок лет. Нельсону суждено было одержать важнейшую победу над испанской армадой и французскими кораблями 21 октября 1805 года у мыса Трафальгар на Атлантическом побережье Испании, около города Кадис. Правда, вице-адмирал Нельсон был убит в бою пулей французского стрелка. Вопреки обычаю, он не был похоронен в море, так как не желал этого.
На «Виктори» нам объяснили, что погибших матросов зашивали в холст, привязывали к ногам ядро и опускали в море. Офицера же помещали в его койку. Она имела форму большого деревянного пенала с крышкой, клали внутрь пару ядер и опускали этот саркофаг в море. Тело вице-адмирала, чтобы довезти до Британии, поместили в бочку с ромом и доставили в Портсмут на «Виктори», изрядно повреждѐнной в бою. «Виктори» прослужила ещѐ двадцать лет, прежде чем занять своѐ место в сухом доке.
Вернулись в Плимут. В один из вечеров отправились на концерт на открытом воздухе в амфитеатре. Явное влияние римской эпохи. Звуки классической музыки и прекрасные голоса хора и солистов далеко разносились в тихом вечернем воздухе. Меня в течение всего концерта очень занимало предназначение двух 105-миллиметровых гаубиц М101. Они стояли у краев сцены, стволами к публике. Когда концерт подошѐл к концу, под поклоны появились артиллеристы и гаубицы гулко отсалютовали прямо в зал холостыми залпами. Пушки и симфонический оркестр, где такое услышишь?
Когда собирались сниматься со швартовых, произошло прелюбопытное событие. Приготовление к походу шло полным ходом, но британские офицеры связи ещѐ были у нас на борту. Я заметил на противоположном холме, на дороге, припаркованный седан. У него на крыше закреплен профессиональный направленный микрофон – стетоскоп. Он «смотрел» на крыло сигнального мостика «Беспокойного», где находились офицеры походного штаба и британские офицеры связи. Возле авто деловито заправляли два очень характерного вида джентльмена, один из них в наушниках. Он периодически менял направление приѐмного устройства, сканируя сектор прослушки. Я осторожно привлек внимание британского офицера связи, ветерана Фолклендской войны, и показал взглядом на эту живописную группу. Тот вгляделся и расхохотался, громко и от души, потом произнѐс, как пароль, крылатую фразу Фредди Меркури: «Тhе show must go on!» (Представление должно продолжаться!). Ситуация была самой подходящей, мы хлопнули по рукам и расстались, довольные друг другом.
Когда вышли в море, провели с британскими кораблями совместное учение. Работали на нескольких каналах связи. Случайно услышал в эфире, как британцы едко комментируют выход в эфир моего российского коллеги на английском языке. Строго говоря, было понятно, что наш офицер сказал, но англичане так не говорят. И британский оператор спросил своего соотечественника, что этот русский имел в виду, делая такое сообщение по ходу выполняемого эпизода. «Это русский английский», – пояснил ему британский респондент. Позже, уже в Африке, во время службы в миссии ООН начальником военной информации сектора Катанга, от индийских офицеров пару раз слышал аналогичное определение, касающееся некоторых оборотов на английском языке, употребляемых нашими соотечественниками. Заученные конструкции из учебников не всегда универсальны. Разные стили речи и ситуации требуют соответствующих терминов и речевых оборотов. Как любили поговаривать институтские преподаватели: «Контекст, батенька, контекст!»
Учение завершилось, попытался дойти до каюты и передохнуть, как меня подхватил наш «министр иностранных дел», начальник отдела международного военного сотрудничества капитан I ранга Джуренко Виктор Александрович. Он увлѐк меня к матросу, печатающему донесение по итогам визита, и изрек:
– Леша, подскажи что-нибудь дельное в телеграмму, ты умеешь, чтобы в Главный штаб послать.
– Пишите! – с готовностью откликнулся на просьбу старшего товарища. – «Визит эсминца “Беспокойный” в порт Плимут, Великобритания, прошѐл с охренительным успехом!» Точка!
Матрос начал печатать, замер на секунду и обратился ко мне с вопросом:
– Тааащ, а «охренительным» или «ахренительным»?
Я проворно убегал, а Виктор Александрович посылал мне вслед сопутствующие моменту выражения, особенно уместные, если бы эта муть улетела в Главный штаб ВМФ. Там подобный юмор не оценили бы явно. Контекст, батенька, контекст!
ТЕМЗА
В конце июня 2003 года скр «Неустрашимый» под флагом заместителя командующего Балтийским флотом вице-адмирала В.Н. Апановича нанѐс визит в Лондон. Событие само по себе неординарное в силу того, что ожидалось прибытие Президента России В.В. Путина на борт нашего корабля для подписания межгосударственного соглашения об участии Великобритании в утилизации отслуживших срок российских подводных лодок с ядерными энергетическими установками. Для выполнения кораблѐм данной государственной задачи предстояло совершить плавание вверх по течению реки Темзы и стать на якорь в самом Лондоне.
Река Темза предстала перед нами во всей своей современной красе. Сильное течение, мутная вода. В таких условиях группе российских водолазов предстояло совершать спуски для обеспечения противодиверсионной обороны корабля в период пребывания на его борту высшего должностного лица Российской Федерации.
Ещѐ на пути к месту якорной стоянки убедился в капризном норове Темзы, когда проходили знаменитый Барьер в устье реки. Это грандиозное сооружение перекрывает реку, шириной 520 метров, в виде девяти опорных сооружений, высотой с пятиэтажный дом. Между ними на дне лежат громадные поворотные заслонки. Они при необходимости поворачиваются и перекрывают доступ нагонной волны с моря, не препятствуя течению реки. Таким образом спасают от наводнения земли вверх по течению. Ширина судоходных проходов всего 30 метров. Вписаться при сильном течении реки в этот проход надо суметь.
Я работал с лоцманом. В самый ответственный момент, когда важно быстро и точно переводить команды лоцмана, ко мне начал приставать корреспондент газеты «Страж Балтики» с просьбой помочь ему пообщаться с лоцманом «для прессы». Я объяснил инициативному журналисту, что когда станем на якорь, тогда представится возможность задать интересующие вопросы лоцману, а сейчас – не мешай, не время. Но того так и распирало от вопросов, что лоцман думает о Балтийском флоте и что там справа. На второй или третий заход корреспондента «а поговорить», рявкнул на него командными словами, но этого никто на ходовом и не заметил – все заняты делом.
Стали на якорь возле Гринвича. Вид кругом открывался замечательный. Хорошо был виден чайный клипер «Катти Сарк», Гринвичский колледж. Его мы посетили с адмиралом В.Н.Апановичем позже.
А пока начали подготовку к посещению корабля Президентом Российской Федерации. На вечернем совещании Василий Никанорович спросил меня, что я собираюсь делать, когда прибудет Президент. Понятно, что у Президента свой переводчик и мне по этому профилю работы не предвидится. Николай Прокольчев, офицер походного штаба, услышав эту ремарку адмирала, встрепенулся, проявив очень уместную инициативу.
– Так ведь работу водолазов надо координировать с англичанами, товарищ адмирал.
– Хорошо, координируйте. Я не стал приставать с идиотскими вопросами, что там координировать и с кем, когда уже всѐ оговорено и предельно понятно.
– На всякий случай, – авторитетно пояснил Коля, и я с ним не спорил.
И вот день настал. С утра экипаж и адмирал в строю ожидали прибытия Президента с герцогом Йоркским на борт «Неустрашимого».
Как всегда на военной службе, прибытия высоких лиц ждали долго и хорошо, вдумчиво ждали. С координацией действий водолазов всѐ решилось предельно просто: британские водолазы отказались спускаться, сославшись на сильное течение и плохую видимость. Наши водолазы приступили к работе, начали осмотр корпуса судна. Со старшим команды российских водолазов решили, что я не буду праздно торчать на юте. Офицер вручил мне «моторолу», и я пошѐл по коридорам в каюту, где уже сосредотачивался главный координатор наших побед – Коля. Сел на крутящееся кресло, водрузил радиостанцию на стол. Читал английский журнал и периодически переговаривался со старшим водолазов, слушая посапывание и рассуждения Коли. Они работали, сменяя друг друга, всѐ шло без замечаний.
Вскоре услышал шум подходящей яхты. Судя по звукам, яхта прошла мимо левого борта и ошвартовалась у правого борта «Неустрашимого». Иллюминатор задраен, так что видеть я всѐ равно ничего не мог. Коля удобно расположился на нижней койке и обратился в глубокие раздумья, иногда моделируя вслух происходящее наверху. Его комментарии раздавались всѐ реже, и он постепенно совершенно ушѐл в себя.
А наверху всѐ прошло успешно. Президент пообщался в кают-компании с матросами и офицерами, адмирал Апанович доложил, как корабли Балтийского флота участвуют в международных учениях. Президент вручил кораблю свой герб и на том завершили это важное мероприятие, подписав с британцами соглашение.
Удалось немного познакомиться с Лондоном. Начал с посещения Гринвичской обсерватории. Примечательное место. Оказывается, сам Гринвичский меридиан переносили несколько раз. Очередной учѐный с эвристическими амбициями, не желая отдавать пальму первенства другим, вносил свои уточнения по местоположению нулевого меридиана. И меридиан передвигали на пару метров, не обижать же человека! Следы изысканий и переносов хорошо
заметны в обсерватории. Первый вариант в зале обсерватории, далее второй, потом ещѐ правее – третий. Говорят, что истинный нулевой меридиан (самый нулевой) должен проходить в нескольких метрах правее крайней версии. Сотрудники обсерватории с гордостью показали советские атомные часы. Они отсчитывают эталонное время всей планеты, как выразилась госпожа экскурсовод. Кто там пытался назвать нашу страну бензоколонкой?
Во второй половине дня с адмиралом В.Н. Алановичем отправились на приѐм в Гринвичский колледж. Осмотрели архитектурный ансамбль колледжа. Сочетание простора и грации форм. Почти физически ощущаешь в тех стенах дыхание истории. Покинув колледж, пошли к кораблю пешком, напрямик. На выходе возле калитки обратил внимание на привратника с военной выправкой. По лицу понял, что это русский. Когда проходил мимо него, увидел, что он смотрит в сторону нашего корабля, где хорошо сквозь крону вековых деревьев просматривался стабилизатор вертолета Ка-27ПС, стоявшего на вертолетной площадке. Красные звезды на стабилизаторе хорошо заметны на фоне вечерней зари.
– Лучше бы вы не приходили, – прошептал он, когда я проходил мимо него.
Я взглянул ему в лицо с жѐсткими решительными складками. Видно по глазам, что этот человек немало повидал на своѐм веку. По скулам текли слѐзы. Здоровый жилистый мужик плакал.
– С такими на борту приходилось летать? – спросил его по-русски, кивнув в сторону красной звезды на стабилизаторе, хорошо заметной под лучами заходящего солнца в тѐмно-зелѐном обрамлении старых деревьев.
Он лишь кивнул. Сколько людей унесла жизнь из страны, где они составляли цвет страны, занимались интересной и любимой работой? Стало грустно от этих размышлений.
ТУШЕ, ТОВАРИЩ АДМИРАЛ!
Умение ответить на каверзный вопрос так, чтобы обезоружить оппонента и решить исход поединка в свою пользу -это несомненный талант. Одним из ярких обладателей такого таланта является Владимир Прокофьевич Валуев. С ним имел честь служить с 1996 по 2006 годы, когда он сначала был заместителем командующего Балтийским флотом, а затем -командующим Балтийским флотом. С ним судьба сводила при выполнении различных задач, но прежде всего, связанных с международной деятельностью Балтийского флота.
Одно из первых моих знакомств с адмиралом В.П. Валуевым состоялось в 1996 году. Тогда созданная на базе Балтийского флота группировка сил (войск) под названием «Калининградский особый район» (КОР) вызывала много вопросов у наших соседей по Балтийской морской зоне. Последствия скоропостижного вывода сил и войск с территории бывших республик Прибалтики, Польши и Германии делали Калининградскую область предметом популярных среди западных журналистов спекуляций. Ходили разные версии о численном составе КОР. Назывались совершенно фантастические цифры: в миллион военнослужащих и в 200 тысяч, что всѐ равно явно превышало реальные показатели. Калининградская область, еѐ чрезмерная милитаризация стали очень модными направлениями в психологической войне, как против российского народа, так и западного обывателя, направленной на окончательный демонтаж военной мощи России.
Внутри России с подачи западных специалистов по уничтожению СССР их драбантами вот уже несколько лет заботливо взращивалась неприязнь к людям в военной форме. Народу старательно дурманили голову бредом о том, что вот разрушим военно-промышленный комплекс, начнѐм выпускать кастрюли на заводах, создававших ракеты, и заживѐм припеваючи на доходах от нефти и газа, ничего не делая, только распродавая природные ресурсы. Генсек, разваливший страну, большой нелюбитель «военщины», призывал покончить с прошлым (каким?) и рисовал маниловские прожекты нового мышления.
Появилась масса щекастых господ, повторяющих, как мантру, что всѐ, что у нас было раньше – ошибка. Частью просто глупцы, некоторые стояли «на зарплате» у тех, кому этот «демилитаристский» угар крайне выгоден. Более того, стало модным в кругах «либеральной интеллигенции» оплѐвывать всѐ, что связано с национальной гордостью россиян. И прежде всего – славную и яркую военную историю, являющуюся идеологической основой воспитания патриотов многих поколений. Полились, как из помойного ведра, безаппеляционные заявления о том, что и подвиги не те, и трупами немцев завалили. И войну воевали неумело. И гитлеровцы в их версии представали эдакими славными ребятами, которые разве что из гуманизма постеснялись победить. Орали в радостной злобе те, кто сам никогда из себя ничего стоящего не представлял, а тут появилась возможность столь простым способом взлететь на мутной волне и засиять под куполом этого шапито, организованного на потеху понимающей, что происходит, избранной публике.
В странах Западной Европы тезис о российской военной угрозе тем временем проходил первую обкатку после затухания привычной антисоветской истерии. Шѐл поиск еѐ замены. Звучали пробные аккорды очередного витка пропагандисткой обработки налогоплательщиков, чтобы дожимать финансирование военных программ, в целесообразности которых некоторые осмелились начать сомневаться.
В Калининградскую область для освещения обстановки должна была прибыть большая группа иностранных журналистов. Их цель – показать западный военный форпост изнутри. Планировалась их встреча с командованием Балтийского флота. Владимир Прокофьевич собирался выступить в Калининградском гарнизонном Доме офицеров с сообщением для иностранных журналистов и ответить на их вопросы. Мне поручили переводить конференцию для прессы. Прибыл в назначенное время в Дом офицеров. Владимир Прокофьевич подошѐл минут за десять до начала.
– Ну как обстановка? – то ли шутя, то ли серьѐзно спросил он меня.
– Обстановка сложная, товарищ адмирал.
– Вы готовы?
– Так точно, готов!
– А где они, эти журналисты?
– Собираются в большом зале, – ответил начальник Дома офицеров.
– Пошли!
Адмирал поднялся на сцену. Я встал справа от него чуть сзади. Зал полон почти под завязку. Много журналистов из стран Балтии, Швеции, Финляндии, Германии. Из зала на нас смотрят разные люди, объединѐнные общей профессией. Ощущаю, что их также сплачивает заранее отрицательное отношение к нам. Во взглядах – недоверие, у некоторых во взгляде сквозит враждебность.
Владимир Прокофьевич без опоры на текст чѐтко докладывал о ходе реформирования группировки сил/войск БФ, о создании межвидовой группировки – КОР, еѐ численности и предназначении Услышанное никак не ложилось на заготовленные клише о миллионе солдат и офицеров, готовых за три дня захватить все страны Балтии, а заодно Швецию и всего, что попадѐтся под руку. Корреспонденты дослушали адмирала Валуева и начали задавать вопросы. Я переводил чѐтко и точно. Но, чувствовался холод недоверия аудитории к адмиралу и тому, что он говорит. Впрямую никто ничего подобного не заявлял, но тон задаваемых вопросов, жесты, мимика корреспондентов говорили очень красноречиво, что они не склонны верить адмиралу.
Наконец, корреспондент, по-моему, из Эстонии задаѐт вопрос.
– Господин адмирал, скажите, а на территории Калининградской области или, как вы это говорите, КОР, ядерное оружие есть?
Я перевѐл. Зал весь напрягся. Чувствовалось, что наэлектризованность достигла своего пика. Владимир Про-кофьевич безо всякой паузы после перевода вопроса будничным голосом начал:
– Знаете, я всю свою жизнь прослужил на подводном флоте. На ядерном подводном флоте. И когда мы возвращались с боевой службы на своей атомной подводной лодке, замполит нам, сидящим на ядерном оружии, всѐ время рассказывал, что у нас, оказывается, в стране, секса нет. Так вот. Сейчас я торжественно вам всем заявляю, что у нас в Калининградской области секс есть, а вот ядерного оружия нет.
Только я эту тираду перевѐл, как зал взорвался от хохота. Смеялись все, кроме адмирала и меня, которые продолжали стоять с бесстрастными лицами. Это ещѐ больше усугубляло эффект от ремарки адмирала. Отсмеявшись, утирая слѐзы, корреспонденты смотрели на адмирала совсем другими глазами. Он завоевал аудиторию, недоверие и враждебность растаяли. Дальше всѐ пошло значительно веселей и проще.
Когда этот вечер вопросов и ответов подошѐл к концу, а я не забывал следить за временем, адмирал поблагодарил всех и пригласил почаще заезжать к нам в гости.
Мы спустились со сцены и направились в коридор. Адмирал повернулся ко мне и спросил:
– Ну, как вы считаете, как у нас всѐ прошло? – ведь вместе корячились на сцене.
– Туше, товарищ адмирал!
– Вот и хорошо, – воскликнул он и весело рассмеялся.
Эпилог
Людям свойственно объяснять самим себе и окружающим собственную важность в этом мире. Переводчик никогда не должен выпячивать свою значимость. Она проявляется в его знаниях, в грамотной и профессиональной работе. Хороший переводчик – это не ремесло, это талант. То, что вы прочитали -это не дневник похождений джентльмена от военной службы и не отчет переводчика о проделанной работе. Привычка стремиться понять события, проанализировать их, несомненно, присутствует в рассказах. Выводы и наблюдения помогали в работе мне и тем, с кем я работал. Конечно, тем, кто умел слушать. «Ну, что с него взять, он же переводчик!» -приходилось сталкиваться и с такой позицией отдельных должностных лиц. Любопытное ощущение «своего среди чужих и чужого среди своих» мне очень знакомо. Но это лишь ощущение, оно мимолетно. Самое прекрасное – это открытие нового для себя мира в его многообразии, расширение границ познания, восхищение достижениями поколений людей. Смотреть и видеть, это хорошо. Видеть и понимать – это замечательно.
Пытаясь понять окружающий мир, человек приспосабливается под него, иногда – не совсем удачно. Выжить и победить – это счастье. Добиться признания – это удача, скорее, редкость. Но этот мир – несовершенен, а я лишь крохотная его часть.